– И что там делает? – спросил я, обернувшись.
– Рыдает.
– Как, рыдает? – переспросил я, повернувшись к ясновидящей.
Она, сама зарёванная, пожала плечами, и мне ничего не оставалось делать, кроме как вздохнуть и отправиться в указанном Шурочкой направлении. Стоящие на пути волкудлаки молча расступились, давая мне пройти. Они водили ушами, выискивая едва заметные звуки. Они не хотели мешать. Ситуация и так сложилась трагическая и сложная.
Когда вся группа осталась позади, я услышал тихий сдавленный плач. Осторожно обойдя заросли колючего шиповника, вышел к небольшому вы́воротню. Сосна рухнула, задрав вверх обломленные корни, и обнажив светло-бурую полупесчаную почву, прятавшуюся до этого под толстым слоем старых мхов, палой хвои и грязи. Длинный ствол, покрытый серо-оранжевыми лишайниками, лежал, уподобившись мачте потерпевшего крушение парусника. В этой яме от выворотня сидела и тихо рыдала, прислонившись к корням спиной и закрыв лицо руками, Соколина. При моём приближении она только ещё сильнее уткнулась в ладони, наклонив голову.
Я вздохнул и сел рядом. Не зная, как начать разговор, несколько минут просто молчал.
– Если ты захочешь уйти домой, то я тебя пойму, – наконец, родились слова.
– Не хочу, – выдавила из себя девушка.
– А чего ты хочешь? – спросил я.
– Не знаю, – ответила она, тяжело всхлипывая.
– Как, не знаешь? – улыбнулся я. – Знаешь, просто ты ещё не решила.
– Я точно не хочу домой.
Соколина подняла зарёванные глаза, влажно блестящие на красном лице. Слезинка капнула с ресницы на щеку и прокатилась по коже, остановившись на трясущихся губах. Девушка не обратила на неё внимания.
– Меня на самом деле зовут Соколова Нина, – заговорила она, обхватив колени руками, – Соколи́нкой меня пацаны прозвали. Мои родители – простые учителя. Папа – преподаёт музыку студентам в театральном училище, а мама учитель рисования. Я с трёх лет за пианино уже сидела, училась. Музыкальные кружки и прочее. Всегда говорили, ты девочка, ты должна быть умной, скромной и хорошей. А я с мальчиками тайком в футбол гоняла. На приставке у соседа в ролевухи резались. Соберёмся всей компанией после школы, если непогода, и давай крошить мобов. Я книжки и комиксы про Супермена и Бэтмена читала запоем. Маме говорила, что на продлёнке со скрипкой. Я ведь и на скрипке умею, и на пианино. А потом… потом в школу военные пришли. Принесли для военно-патриотических занятий оружие. На столы выкладывали. Рассказывали, трогать разрешали. Я оружие только на рисунках про пиратов видела, да по телеку, когда парад показывали. А я тогда автомат разобрала за три секунды, и собрала так же. Они челюсти уронили. А я потом сидела сутки в комнате, не выходя. Я не знала, что это было. А потом нож бросила на кухне со злости, целилась в таракана. Попала точно в цель. Я семьдесят раз бросила в деревянную разделочную доску, ни разу не промахнулась. Через неделю пришёл хмурый дядька, сказал, что я правнучка Перуна от простой женщины. Что это дар крови бога-покровителя дружины проявился через десяток поколений. Сказал, что меня прадед под крыло забирает. Родителям кучу сертификатов дали, обещали вывести в свет. Он умел уговаривать. Меня в лицей определили, самый лучший. Я думала, что мои мечты сбылись.
Девушка задрала лицо к небу, а потом подавилась новой порцией слёз.
– Оказывается, я должна подрасти, а потом родить, тогда через несколько поколений мой правнук будет настоящим героем. Не я, а правнук. А я просто девка на выданье, удачная партия. После лицея определили при магазине у Руевита, типа менеджер-консультант по историческому оружию. Когда ты пришёл в магазин и рассказал про войско, я села на маячок, что на дисконтной карте был, стащила оружие со склада. Огнестрел нельзя было, только историческое. Я сбежала. Я как раз научилась через туман ходить. Семнадцать раз прыгала, пока тебя нашла.
Девушка замолчала, растирая слёзы и сопли по зарёванному лицу.
– Я думала, что всё. Я там, где надо, уж я-то дам силам зла прикурить от вечного погребального огня. Представляешь, поход за драконом в лес с настоящей войсковой разведкой. Просто суперквест. А потом это взорвалось. Кровь, кишки, крики, выстрелы. Я ведь должна была их бить. А я смотрела на этого солдата, как он умирал, весь порванный. Я пошевелиться не могла.
Она повернула ко мне голову.
– Мне страшно, – прошептала Соколина. – Страшно, что умру, страшно, что всё напрасно, страшно, что идти теперь некуда. Я даже ему не смогла помочь. Просто стояла и смотрела.
Девушка замолчала. Я тоже долго молчал, но потом всё же заговорил, несмотря на подкативший к горлу ком. Я очень хорошо её понимал. Мне ведь тоже сила и возможности внезапно достались.
– Знаешь, – начал я. – Суперменом никто не рождается, даже если даны возможности. У меня сын есть, он на пару лет постарше тебя. Потом познакомлю. Он сейчас на боевого мага учится в столице. Их там двадцать пять часов в сутки гоняют. Теория, нормативы, зачёты. Подъём, отбой. Если не брать общие и военные дисциплины, то ещё пять магических. Начиная с индивидуальной подготовки, кончая тактикой применения магов в бою. Я-то сам наспех учился, а их по всем правилам. Ты вот не думала, чтоб именно как маг учиться, а не как супергероиня? Маг, он может не только впереди. От него пользы больше, когда он видит всё поле боя, когда прикрывает солдат колдовским щитом, чтоб в них не попали пули, когда вовремя может подавить каким-нибудь файерболом тяжёлую точечную цель. Да мало ли. Было бы у нас войско побольше, я бы за тобой отделение закрепил. Тогда бы ты не о себе думала, а о них. Но с волками я тебя не пущу, не справишься, они слишком вольные. Кирилл сейчас будет только на себе замкнут. Его тоже без про́дыха гонять надо.
Я вздохнул.
– Тебе бы таких неубиваемых терминаторов для начала дать. Чтоб научилась за их спинами уму разуму, а потом и сама, глядишь, героиней станешь. Лет через пять. Только нет их у нас, ни пяти лет, ни терминаторов.
Соколина сидела, некоторое время всхлипывая, а потом встала. В её глазах загорелся огонь злой решимости.
– Я пойду.
Она подняла руку и резко опустила, словно разрезая ладонью воздух. Только ничего не произошло. Она повторила жест. Безуспешно.
– Куда ты? – хмуро спросил я, наблюдая за её действиями.
– Домой.
Она ещё раз взмахнула рукой.
– Да пусти ты! Мне домой надо! – с надрывом прокричала Соколина, махнув рукой третий раз.
Воздух перед ней заколыхался и потёк густой молочно-белой туманной дымкой. Я ничего не успел сказать, как она очень быстро прыгнула в туман, исчезнув в никуда.
То, что она исчезла, я понял по ауре, вернее, по полному её отсутствию. Стало быть, таков её выбор. Может быть, так даже лучше, не стоит молоденькой девочке узнавать больше смерть и ужасы войны. Я опустил глаза и, не видя земли под собой, пошёл обратно. Остановился только на поляне.
