Сзади звонко захохотала Оксана.
– Ты как всегда, – процедила Ангелина, задрав лицо к потолку, – не можешь, чтоб не вляпаться.
– Отказ от обручения есть великое оскорбление, – вдруг пробасил Велимир, стоящий у входа, наклонив голову набок, так как потолки оказались низковатые для него.
Я хотел возразить, что это всё понарошку, но рядом возникла яркая искра входящего вызова. Я притронулся к искре, и она превратилась в небольшую пародию на вампиршу. Мультяшная барышня в алом бальном платье сразу быстро заговорила голосом Светы.
– Егор! Дома черти что! Всё перевёрнуто! Всё порвано! Сейф вскрыт! Твои цветы тоже куда-то делись!
Я молчал. Кто-то устроил обыск. Кто? Чего хотел?
– Документы целые?
– Да. Просто разбросаны. Мелочей разных нет.
Значит, искали что-то конкретное. А кому мои цветы-то могли понадобиться? Они не больше, чем память о погибшей Анне и не нужны никому, кроме меня.
Я посмотрел на своих товарищей, ожидая подсказки, но заговорил Всеволод.
– Идите, я соберу всё, что можно.
– Вы не знаете состав отряда и тактические цели, – перевёл я на него взгляд.
– Знаю. Иногда поглядываю сводки, мелькающие в нашей среде. Я подберу всё, что нужно. Я хорошо разбираюсь в оружии, – вампир ухмыльнулся, – ещё при Марке Ульпии начинал в четвёртом Скифском легионе. Центурионом был, потом префектом лагеря. С тех пор за оружие и отвечаю везде.
– Нам срочно, – произнёс я, глядя на того, с кем хотел несколько минут назад биться.
– Утром с курьерами всё доставлю, – улыбнулся Всеволод.
– Сколько?
Вампир отмахнулся.
– Нисколько. Это приданое.
При слове «приданое» Соколина нервно хмыкнула, потирая ягодицы ладошкой.
Я махнул рукой и все быстро выскочили на улицу. Такси не вызовешь, не вместимся, и потому придётся пешком, да поживее. Внутри мелькнула ехидная мысль, что поход в супермаркет накрылся медным тазом.
Мы шли, двигаясь среди редких прохожих, и всё это время я задумчиво глядел под ноги, пока снова не возник входящий вызов. Я машинально нажал на ответ.
– Егор! – снова раздался голос Светы, несмотря на неподвижную аватарку, вампирша говорила, словно быстро бежала. – Это пипец! Это дроу был! Он снова забрался в квартиру, но мы спугнули! Преследуем! Аватарку перевожу на маячок!
– Вот чёрт! – вырвалось у меня, и я притронулся к мультяшной вампирше, вызывая меню. Теперь она как путеводный клубок приведёт нас по кратчайшему маршруту к Свете. – Бегом марш! Оксана, не отставай!
Я знал, что все слышали меня, но всё же обернулся поторопить утопленницу. А обернувшись, замер.
Шедшая позади нас Оксана застыла посреди улицы с лицом, совершенно диким от какой-то внутренней боли, а перед ней стояла невысокая женщина, тянущая дрожащие руки к утопленнице.
– Оксана, доченька, – донеслось до меня.
Я стоял, теряя драгоценные секунды. Впереди убегающий враг, позади на грани нервного срыва моя подопечная. Вот чёрт!
Глава 16. Богиня реки
Я ещё раз глянул на фантома-вампиршу, а потом позвал Ангелину.
– Хватай Клыка и Соколину и идите наперерез дроу! Я догоню!
Моя хранительница несколько раз перевела взгляд с Оксаны на фантома, а потом крутанулась на месте, зло рыча, словно заразилась от волкудлака блохами.
– Тебя же нельзя одного оставлять. Ты опять вляпаешься во что-нибудь, – сразу выдала она, скрестив руки на груди.
– Я всё это время вляпывался, когда ты рядом была. Хреновый из тебя ангел-хранитель, – парировал я, заставив Ангелину задохнуться от возмущения. Она только сжала губы, норовя что-то сказать, и трясла пальцем. – Так что иди, лови этого черноухого.
– Да блин, как я тебя брошу?!
– Иди! Я не в лесу! – повысил я голос, бегло глянув на Оксану, которая всё так же стояла с лицом-маской посреди улицы.
– Да ты и в городе вляпаешься. Помнишь богиню Топь?
– Бегом марш! – проорал я, – и Соколину не подпускай близко.
– Да я поняла, что она теперь твоя родня, – развернувшись и прокричав «За мной!», умчалась во дворы.
– Да иди ты в задницу, – прошептал я и повернулся к Велимиру. – Сопроводи Александру к проводнику.
– Сделаю, – отозвался волот.
– Я останусь, – тихо произнесла Шурочка.
– Не спорь, пожалуйста. Так надо, – мягко ответил я и дождался, пока великан и всевидящая не пойдут по тротуару, а потом направился к Оксане.
Шаги давались тяжело. Я понимал состояние женщины, она потеряла дочь три года назад, а тут вот она, живёхонькая, почти. И можно бы сказать, что обознались, но сам же её по имени позвал. Как говорил домовой, незадача. Вот незадача!
Я, ломая пальцы, подошёл к женщине. Я не знал, что говорить. Разве только глупости всякие.
А женщина прикладывала сухие жилистые ладони то к лицу навьи, то к её плечам, то брала за руки и тут же отпускала. И всё бормотала:
– Оксаночка, доча, это же я. Ну доча.
Я поджал губы и выпрямился, создав себе деловито-напыщенный вид, мол, я важный начальник, а потом шагнул ещё ближе. Это всегда работало одинаково. Можно даже откровенную хрень нести с важным видом.
Оксана посмотрела на меня широко раскрытыми глазами, в которых ничего кроме растерянности не было. Я нарочито громко кашлянул.
– Гражданочка, можно узнать, почему вы отвлекаете моего сотрудника? – до невозможности важно спросил я.
– Это доча моя. Понимаете? Доча.
Лицо женщины покраснело, а глаза блестели, готовые пролить слёзы. Ну как я ей объясню, что Оксана – нежить? Что она давно мертва, и лишь ходит и притворяется живой?
– Не положено, – осипшим голосом продолжил я выдавливать из себя казённые фразы по пояс чугунного вояки, хотя внутри дрожала нервная струнка, заставив сглотнуть.
Во рту пересохло, и язык прилик к нёбу.
– Ну как не положено? – сделала шаг ко мне женщина, говоря каким-то неестественно добрым и мягким голосом, словно сама до конца не осознала реальность этой встречи. – Это моя доча, а я её мама. Я Антонина Пална Сидорова, а это моя дочь.
Женщина повторяла это словно заклинание, словно молитву. Она легонько коснулась моей рубашки, пригладив карман. Создавалось ощущение, что рассудок этой женщины был на грани краха. Что одно неверное слово обернётся истерикой или инсультом.
– Вы поймите, – прошептала женщина.
– Гражданочка, – дрогнувшим голосом ответил я. – Я понимаю, но не положено. Мы мир спасаем. Оксана Соснова, проследуйте за мной!
