– Оксан, ты пулемёт передай. Ты теперь лучше сосредоточься на управлении своей силой и этой гурьбой зелёных.
– Этих? Они тупые, как чурки.
– Оксан, во-первых, это твои подданные. Ты хоть знаешь, откуда пошло это выражение?
Навья исподлобья глянула на меня в ожидании рассказа.
– Изначально чурами назывались резные на дереве изображения богов и чуров, или пращуров, то есть предков. Это потом, с крещением Руси, когда идолов подвергли унижению и уничтожению, слово «чуры» стало синонимом чего-то несуразного и глупого. Стали небрежно говорить «чурки», имея в виду деревяшку с лицом, или просто деревяшки.
– Мне пофиг на эту историчность. Это тупые земноводные. А во-вторых?
– А во-вторых, тебе их придётся использовать. На них даже оружие дали. Можно батальон формировать.
– Из них? Ты рехнулся. Те мелкашки, которые на них всучили, ни на что не способны. Они даже человека не подстрелят.
Я пожал плечами. Мне было все равно, что случится с этими лягушатами, но сама по себе перспектива опробовать их в каком-нибудь деле представлялась любопытной.
– Мелкашки заряжены патронами с однопроцентным серебром. Если эта орава даст залп из всех стволов разом, как стрелецкое войско при Иване Грозном, то будет по мощности как выстрел картечью.
– Да чему их можно научить? – с едким смешком произнесла Оксана, обведя рукой притихших лягушей.
– Мне пофиг на историчность, – зло процедил я, передразнив навью. – Учи. А пулемёт отдай. Ты теперь богиня! Привыкать надо!
– Кому отдать? – насупилась навья.
– Несмеяне, – ответил я, показав рукой на ужалку, греющуюся на солнце.
Бледная как моль девушка неподвижно лежала поверх гусеничного тягача, прикрыв глаза. Она словно ящерка на камне. Однако услышав своё имя, ужалка повернула голову и стала пристально разглядывать нас.
– Ага, она прям бежит и падает. Она хоть стрелять умеет?
– Умеет. Она снайпер от природы. А на КОРДе оптика стоит. Нам снайпер-пулемётчик ой как пригодится.
Оксана замолчала и посмотрела на свой пулемёт, словно девочка, которая не желает расставаться с брендовой сумочкой. А я поглядел на Несмеяну и поманил рукой. Та вздохнула и нехотя села, свесив ноги с брони. Я хотел повысить голос, но вопрос решился сам собой. Со стороны кунга раздалось громкое шипение рассерженного Полоза и ужалка сорвалась с места, да так, что при падении распласталась на траве. Она даже споткнулась один раз, когда, сломя голову, помчалась нашу сторону. Подбежав, рухнула на колени перед Оксаной, как провинившаяся крестьянка перед барыней. Я выпучил глаза, а Полоз зашипел снова. Несмеяна вскочила, повернулась в мою сторону и сделала три строевых шага, а потом замерла со стеклянными глазами.
– Передавай оружие. По накладной потом проведём, – выдавил из себя я, и Несмеяна сразу после этого снова рухнула перед Оксаной на колени.
– Госпожа, – раздался шипящий голос.
Оксана сначала нахмурилась, а потом улыбнулась. Было видно, что самолюбие навьи пребывало сейчас в самом приподнятом состоянии, а настроение ещё выше. Вспомнилась леди Винтер, она же Миледи из фильма про трёх мушкетёров в исполнении Маргариты Тереховой в момент вербовки английского офицера. Те же самодовольная небрежность и снисхождение.
Я усмехнулся, а потом вздрогнул и резко обернулся, так как сзади раздался пушечный выстрел. На поляне стоял Велимир и держал в руках свою чудо-двустволку. По поляне разлился запах пороховых газов.
– Не забыл я ещё стрелецкое дело, – пробасил волот.
Я зажмурился и стиснул губы, чтоб не выругаться, ведь нам с утра выходить. Требовалось ещё выработать тактику действий, проверить снаряжение, подумать над заклинаниями.
Глава 21. Золото души
– Может, не пойдём? – спросила стоящая рядом, с тоскливым взглядом, Ангелина. Она смотрела в шумящие кроны деревьев, неспешно грызя уже третью ириску. Жёлтые фантики от конфет падали тут же на землю. – Мы три раза облажались, еле ноги унесли.
– Да-а-а, – протянула хмурая полудница, которая в то же время была собрана и готова к разным приключениям.
Она неотступно следовала за моей хранительницей, как маленький щенок, боящийся потерять взрослых.
Я поднял глаза к небу, а то было залито серой беспросветной мутью, и роняло вниз прохладную морось. Лес намок и не торопился просыхать, а прогноз гласил, что такая погода сохранится ещё сутки.
В воздухе разливался аромат хвои и лесной сырости, по-своему очаровательной. Жаль только, что ботинки промокнут насквозь.
– Кто не хочет, насильно тянуть не буду, – негромко произнёс я. – А сам из принципа достану это золото и так небрежно швырну на стол. Мол, подавись.
– Он же твой тесть будущий, – с сомнением в голосе произнесла Ангелина.
– Да! – тут же поддакнула ей Яра.
– Ну и что. Станет, буду думать над мирным сосуществованием, а сейчас хренушки.
– Ну, тогда идём, – криво улыбнулась моя хранительница, – только ты не лезь вперёд. Я тебя очень прошу.
– Хорошо.
– Да, – снова подхватила односложный клич полудница, заставив меня скосить на неё глаза.
Солнечный дух явно не собирался отставать от ангела, следуя по пятам. Я хотел высказаться по этому поводу, но промолчал, так как мимо нас прошёл целый взвод солдат. Они двигались бесшумно и целеустремлённо, при этом совершенно не оставляли следов на сырой земле и не приминали мокрую траву. Ни капля не упала с зелёных листьев. А чуть поодаль шёл ещё один взвод призраков.
Ангелина проводила взглядом солдат времён Великой Отечественной войны. Они были точь-в-точь как те вояки, покоряющие сказочную Навь, разыскивая выход из мира мёртвых.
– Доделал? – ещё шире улыбнулась Ангелина.
– Да-а-а? – встряла Яра, притворяясь однобитной системой, умеющей произносить только «да» и «нет».
– Да. Зря я, что ли, почти академик прикладного чародейства. Я не зря поощрял забавы Володи с игрой. Мы с ним вдвоём нахимичили столько обманок, что можно имитировать целый батальон. Помнишь, как Булычев наших двойников создавал? Я взломал его чары. Хреновые у них колдуны в генштабе.
– Потусторонний дисбат получается. Для никогда не живших, но мёртвых, – прикусила губу хранительница.
Яра вгляделась в лицо Ангелины, а потом вздохнула.
– Мы сами все потусторонний батальон, – ответил я. – Мы все прошли через мир мёртвых. Он нас изменил. Шурочка увеличила радиус своего восприятия на порядок, Володя стал сильнее, но при этом не спит. Вообще не спит, только притворяется, как и ты. Он думает, никто не знает об этом. Я тоже изменился. После Нави мои пчелы могут взаимодействовать с реальностью. Они стали осязаемы.
