Мы замолчали, а потом раздался взрыв. Я мгновенно поднял глаза.
На том месте, где лежал дроу, осталась небольшая воронка, сам дроу превратился в ошметки. А над этими кусками чёрной плоти стоял Кирилл, держа автомат с дымящимся подствольником. Выстрел был не простой. А с колдовским зарядом.
– Тварь! – заорал он. – Тварь! Тварь!
– Ты что сделал?! – выкрикнула Соколина, подбежав и схватив лича за грудки.
– Они Макса убили! И Тору!
– Дебил, они и так мертвы были!
– Я тоже мёртв! А они были частью меня! Я, они – все это единое целое. А они отняли это. Давай тебе руку оторвём?!
Я сплюнул в лужу и опустил глаза. Сейчас не было сил даже ругаться.
– Домой надо, – негромко протянула Ангелина, флегматично жуя конфету.
Она не спеша потянулась за следующей, но вытянула на свет какую-то болотную улитку, которую брезгливо откинула в мокрую траву.
– Да, – согласился, шмыгнув носом. – Планируемые задачи выполнили.
Мы стояли и глядели под ноги. Я чувствовал, что колдовская сила во мне ещё не истощилась, но вот силы душевные кончились. Слишком тяжёлый и насыщенный день оказался.
Меня кто-то потянул за рукав, и я неспешно обернулся. Высокая и бледная Несмеяна протянула мне комок грязи с какими-то белесыми паклями.
– Что это? – вяло спросил я.
– Дроу. Голова, – прошипела ужалка.
– И зачем она нам?
Вместо ответа Несмеяна начала очищать ее от грязи. По рукам потекла болотная жижа вперемешку с чёрной кровью, заставляя брезгливо смотреть на это зрелище. В какой-то момент она дёрнула за края проломленного черепа, и оттуда полилось неоново-оранжевое сияние.
– Дай! – резко вырвалось у меня.
Я схватил голову и уже без всякой брезгливости стал ломать сочащуюся чёрной жижей черепную коробку. Она не поддавалась, поэтому пришлось использовать телекинез, но вскоре на моих руках осталась прозрачная янтарная сфера. Она оказалась точь-в-точь как те, что собирали дроу из пленных пассажиров вертолёта. Это была человеческая душа. Я поднял ее на уровень глаз и жадно всмотрелся. В этой большой оранжевой икринке плавала какая-то чёрная клякса, словно в яблочный сок капнули тушью, но она ещё не успела раствориться, и плавала в соке, принимая разные причудливые формы. Эта клякса очень походила на одну вещь.
Я поднял глаза на Володю. Именно такую кляксу достал из его головы бес, когда мы готовились к походу сквозь Навь. Контроллер к человеку. Кусок паззла встал на своё место с таким щелчком, что казалось, его могли услышать остальные.
Володя был тестовым образцом контроллера, но мы изъяли эту субстанцию. Такая же субстанция находилась в головах темных эльфов. Они люди. Не совсем, но люди. Орда с момента вторжения пошла дальше в своих изысканиях. Она научилась брать человеческие души, прятать их в специальные оболочки, добавлять систему контроля, а потом помещать в синтетические тела. А позаимствовали они этот механизм у бесов. У одержимых. Получались эдакие маго-киборги.
Все дроу – люди!
И Анна теперь тоже?
Я вспомнил дроу, который не выдал меня у вертолёта, и недавно в кустах. А ведь его глаза были не чисто зелёные. Один лазурный, а другой изумрудный. Как у Анны.
Я почувствовал, как земля передо мной закружилась. Стоило больших усилий, чтоб не сесть в грязную траву.
Что же происходит, мать вашу? Зачем? А черные сферы с фиолетовыми искрами внутри, они чьи души?
Глава 22. Кровавая мстя
Дождь усилился, начав лить как из ведра. До лагеря мы возвращались промокшие до нитки. Земля хлюпала под ногами, ботинки через раз скользили в лужах. Радовало только одно, что мы возвращались не с пустыми руками, и добыли не только золото, за которым собственно пошли, но и нечто большее. Мы добыли разгадку к тайне. Тайне жертв Мясника и тёмных эльфов. Сколько угодно можно сейчас сердиться на Кирилла, но именно он открыл своей ненавистью к этим созданиям крохотную отмычку к концу войны.
Далеко позади ухнул взрыв, потом ещё один, и ещё. От сторожевых пчёл дошёл сигнал о преследовании. Я прижал к себе сияющий янтарным огнём шар, бывший на поверку человеческой душой.
– Успеем, – раздался рядом голос Ангелины, когда она поравнялась со мной.
Хранительница рванула вправо и подхватила за рюкзак начавшую сдавать ужалку. Девушка змеиного рода, которую Оксана тут же прозвала госпожой рептилоид, едва перебирала ногами.
– Да, успеем, – выдохнул и перешёл на бег, глядя, как приближается барьер, созданный нашим персональным богом.
Там уже стояли готовые отразить штурм боевые машины пехоты. Сердце бешено заколотилось в груди, норовя выпрыгнуть и умчаться вперёд меня. Сил придавали человеческие выкрики: «Давай! Живей! Поднажми!»
Сзади слышалось шлёпанье множества собачьих лап и многоголосый лай, словно борзые загоняли зайцев.
Уже за сто метров до барьера до меня начал доходить откат от разрушения моих сторожевых заклинаний. Пчела за пчелой, морок за мороком, они исчезали, принося боль. А потом какая-то неведомая сила просто смела их одни ударом. В глазах потемнело, а земля ушла из-под ног. Под купол я даже не вбежал, а проскользил брюхом по траве, где начал ползти, цепляясь руками за чахлые стебельки. Они резали пальцы, но эта боль была слабее боли отката.
Рядом упала Ангелина, схватившись ладонями за голову. Мгновением позже меня ударило чем-то упругим, отчего я кувырком прокатился пару метров, прежде чем плюхнуться лицом в луже. Потом сила ударила обратно, но я смог вжаться и удержаться, зато над головой пронеслись две боевые машины, словно большие рыбины, которые попались на крючок огромной удочки, а неведомый рыболов подсёк и потянул снасти на себя.
А потом наступила тишина. Только неподалёку кто-то стонал. Я пересилил себя и открыл глаза. Все лежали на траве в нелепых позах. И не только члены моего отряда, но и те солдаты, что встречали нас из леса.
– Что это было? – едва слышно спросила Соколина, оказавшаяся совсем недалеко от меня.
– Не знаю, – ответил я непослушными губами, а потом вздохнул и сел на колени.
Глаза сами собой начали искать те самые боевые машины пехоты. Они нашлись среди деревьев за барьером. Искорёженные и смятые, как алюминиевые пивные банки. Это нечто выдернуло их прямо из-под защиты.
По поляне шёл незнакомый мне солдат. Он держался руками за виски и с каким-то безумно-контуженным взглядом, полным безразличия и непонимания, рассматривал верхушки деревьев. Из-под его пальцев тонкими струйками текла кровь.
Перед глазами снова пошла волна мути и цветных мошек, я уронил лицо в мокрый мох, радуясь, что это не коровья лепёшка. Впрочем, выбора оставалось немного. А потом кто-то оторвал меня от земли, поставив на ноги. Я сперва подумал, что это кто-то из волотов, но передо мной оказалась седая морда духа-медведя. Он тяжело дышал, словно сильно спешил.
