– Эти твари добрались до артиллерии. Это то же заклинание, что в пулях, но наложенное на тяжёлые снаряды, – тут же выдала своё резюме Ангелина.
– Будем надеяться, что таких приколов у них немного, – произнёс в ответ я. – Трогай!
Высунувшись из люка и вращая головой в разные стороны, вампирша выжала педаль газа, и тягач развернулся на месте, вздыбливая землю широкими вездеходными гусеницами. Соколина тут же начала крутить рукоять наведения, чтоб стволы зенитки смотрели в лес позади нас. Но преследователей не наблюдалось.
Мы так и поехали, а следом опять начал стягиваться купол. Как планировалось, он с десятка километров уменьшится до сферы диаметром в две версты. И уже от этого мы будем плясать. Одно меня напрягало. В такой скученности снаряды врага, даже если их немного, нанесут изрядный урон. Надо придумать что-нибудь новое. Старая защита в этом раунде бесконечного состязания щита и меча пока проигрывает.
Мы быстро домчали до терема Яробора, возле которого комендантский взвод уже накидывал маскировочные сети на КАМАЗы командно-штабных машин, образовавших полевой штаб. Солдаты уже вовсю рыли окопы для личного состава и техники. В сложившейся ситуации это очень предусмотрительная мера. Даже колдовской снаряд мог спасовать перед толстым бруствером.
Когда спрыгнули, к нам сразу подбежал посыльный.
– Вас командир вызывает! – протараторил он, на ходу поправляя автомат.
Спрыгнувший с тягача Яробор немного пошатнулся, а потом шагнул к бойцу и сжал в руке его оружие. От этого солдат выпучил глаза и вцепился в калаш, как в сокровище. Не хватало произнести знаменитой фразы: «Это моя прелесть! Только моя!»
– Дай, – буркнул лесной бог, нехорошо оскалившись.
– Не положено, – оторопело ответил посыльный.
– Убью. Дай, – снова прохрипел Яробор.
Посыльный перевёл взгляд на меня, ища поддержки.
– Зачем это тебе? – спорил я у лесовика.
– Лугоше отдам. Не ровен час, придётся и ей отстреливаться, – потянув автомат со всей силой на себя и вверх, ответил Яробор, отчего солдат повис на оружии, как обезьянка на турнике, но не выпустил ремень, а лицо его чуть не ткнулось в оскаленную морду чёрного лесного зверя.
– Да отцепись ты, полоумный! – снова рыкнул лесной бог.
– Отдай ему, – насупившись, произнёс я. – Он же всё равно отберёт.
– Не могу! Меня ротный накажет!
– А ты не боишься, что я тебя накажу?! – взревел Яробор прямо в лицо солдату, отчего тот зажмурился и побледнел.
– Отдай! – донёсся со стороны хриплый голос командира части.
Боец сразу разжал пальцы и рухнул на траву. Чёрный зверь зло толкнул его и пошёл к терему.
– У меня совет держать будем, – ещё злее бросил он на ходу, быстро скрывшись в дверном проёме.
Я пожал плечами и махнул рукой, зовя Ангелину и Володю.
Уже когда мы вошли в пахнущей дымом, лекарствами и чем-то съедобный дом, нас догнал командир части с замами и фээсбешник Денис.
Яробор поглядел на вошедших и сделал лёгкое движение рукой, от которого большой стол подъехал на середину зала, скрипя ножками о плотно пригнанные доски пола. На шум с большой, прикрытой заслонкой печи выглянул дед Семён и стал с хмурым взглядом наблюдать за начинавшимся совещанием.
– Что делать будем? – озвучил вопрос командир части. – Мы как бараны согнаны в один большой котёл и выхода из него пока не видно.
– Выход есть. Его просто найти надобно, – пробасил Яробор, уже принявший человеческий облик и подвинувший себе большой стул. – Вот только своими силами обходиться придётся. Остальным богам плевать на нас. Отдали как тех самых баранов на заклание. Сдаётся мне, продажные демонам сей поход сделали.
– Полковник Белкин? – хмуро спросил я.
Не хотелось бы такой перспективы. Во-первых, породниться собираюсь, а во-вторых, он сильный маг. С ним можно намучиться, если попытаться схватить.
– Нет, – покачал головой Яробор, – кто-то чином повыше. Из приближённых к князю.
– Президенту? – Уточил командир, подняв взгляд на лесного бога, а потом опустив обратно на столешницу, где стал легонько стучать костяшками по столу.
– Всё равно, всё едино. Сдаётся, за сей чин он душу и продал. От этого знания сей час нам не легче.
Командир махнул рукой и один из офицеров протянул ему карту. Полковник сразу развернул её и стал водить пальцем по смятой бумаге.
– Нужно попробовать добраться до реки. Там можно допроситься помощи и транспорт.
– Они могут сейчас обойти нас, – подал голос тот офицер, оказавшийся помощником начальника разведки. – Если перекопают пути отхода и уничтожат гать, то двигаться будем очень медленно.
– Что со связью?
– Связи нет. Давят.
– А если просто ждать?
– Запасов продовольствия на четыре дня осталось. Они склад успели уничтожить одним из бросков под купол.
Все замолчали и стали смотреть на карту. В этой тишине стало слышно тиканье часов и треск дров в печи. Они словно хотели напомнить о скоротечности времени и близкой смерти. А ещё снова раздался далёкий взрыв колдовского снаряда, упавшего под куполом.
Глава 26. Дружба
Я сидел на ступенях крыльца, сдвинувшись немного вправо и крутя в руках чёрный клинок. Слева устроился Яробор, откинувшись на опору перил и глядя вдаль. А между нами кряхтел и сопел дед Семён.
Всё подворье Яробора превратилось в некое подобие штаба. Из амбара тянулись многочисленные кабели, оттуда постоянно выбегали и возвращались солдаты, какой-то связист тащил от этого импровизированного узла связи катушку с проводами, а невысокий прапорщик орал благим матом, проклиная инженеров с их БАТом, которым они уже третий кабель порвали. Да что там провода, тяжёлая машина запросто передвигала небольшие земляные холмики и сравнивала рельеф, прокладывая полевые дороги.
Сбоку от терема пристроились командно-штабные машины, а возле них ходил часовой, периодически зыркая на нас. За теремом мерно рычали тридцатикиловаттные дизельные генераторы. От них тоже тянулись чёрные толстые кабели.
– Я что-то не разумею, – ворчал домовой, крутя головой так резво, что его борода вертелась, как флюгер. – Енто мы как загнанный кабанчик? Ни вперёд, ни назад?
– Да, – буркнул басом хозяин леса, всё так же тоскливо глядя куда-то вдаль, – аки дурной кабанчик, жадный до добра. Позарился на крепость. Захотел поклонения и почитания. Захотел стать взаправдашним богом. А теперь и вовсе дома лишусь. И ведь не скажешь ныне, чтоб всё взад вертали, утекло время. Ныне я с вами до самого конца. Ежели сумеем уйти, куплю на последние золотые домик, буду в городе жить. – Он замолчал, а потом легонько стукнул по дощатой ступени кулаком. – Токмо я не нужен там никому. Был хозяином тайги, а стану никем. Лугошу пристрою напоследок, прежде чем в спячку залечь на пару веков. Пусть хоть в трактире торгует этими, как их кликают, сушами. Там ума много не надо. Зато серебрушку иметь будет на житие.
