Ланселот взволнованно ткнулся мордой ей в лицо и тихо заржал. Игрэйн, испугавшись, что их заметят, закрыла ему ноздри ладонями.
– Не надо шуметь! Стражник уже обернулся! – прошипел Печальный рыцарь и пригнулся, прячась за куст.
Постовой развернул лошадь и вглядывался в гущу леса. Но в темноте среди деревьев ничего не разглядишь, и после бесконечно долгого мгновения стражник снова отвернулся.
– Пора! – прошептал Печальный рыцарь. – Идите, пока он ничего не заподозрил.
– Да-да, сейчас. – Игрэйн в последний раз погладила Ланселота. – Не бойся, я вернусь, честное рыцарское!
– Игрэйн! – теряя терпение, медленно произнёс Печальный рыцарь, не оборачиваясь к ней. – Если вы сейчас же не скроетесь в пасти льва, я собственноручно вас туда затолкаю.
– Уже ухожу, – тихо сказала она, – но мне очень жаль, что вы не идёте со мной.
В ответ Печальный рыцарь лишь вздохнул.
Игрэйн второй раз с ловкостью белочки забралась на гриву. В лёгких доспехах это не составило ей труда. Ланселот прижал уши и не спускал с неё глаз.
– Ш-ш-ш! – шепнула ему Игрэйн. – Всё хорошо. Это не настоящая пасть.
Но как только она запустила ногу между каменными клыками, конь вскинул голову и громко заржал от страха.
Постовой, стоящий ближе к ним, тотчас развернул коня и резко отдал какую-то команду остальным стражникам. Шестеро всадников пришпорили коней и, выхватив мечи, галопом поскакали к лесу.
Печальный рыцарь тоже достал свой меч и притаился за дубом.
– Игрэйн, уходи! – крикнул он.
Игрэйн колебалась. Она слышала возбуждённые голоса стражников, видела сквозь ветви, как сверкают в лунном свете их мечи. Шестеро. Шестеро против двоих. Сердце её ушло в пятки, но она не сдвинулась с места. Вместо того чтобы нырнуть в спасительный туннель, она высунулась, перегнувшись через каменные зубы.
– А что будет с вами? – крикнула она рыцарю. – Я не позволю им убить вас!
– Им меня не убить, – ответил он. – А теперь уходите!
Ланселот заржал ещё взволнованнее и забил копытом.
– Уведи его, Серая! – скомандовал Печальный рыцарь своей кобыле. – И присмотри за ним.
Серая послушалась. Подталкивая жеребца головой, она увела его глубже в лес.
– Я буду сидеть здесь, пока вы не пойдёте со мной! – Голос Игрэйн дрожал, но звучал со всей решимостью.
– Прошу вас! Не делайте глупостей!
Люди Осмунда уже почти достигли леса. Игрэйн слышала звон их кольчуг и фырканье лошадей.
Печальный рыцарь опустил забрало.
– Чего вы удумали? – в ужасе крикнула Игрэйн. – Они порубят вас на кусочки!
Стражники тем временем были уже в лесу. Мечами они пробивали себе путь сквозь тернистые заросли и гнали своих пугливых коней в самую глубь.
Печальный рыцарь выскочил из своего укрытия и встал у них на пути.
– Кто вы?! – зарычал один из всадников. – Именем Осмунда Великолепного, сдавайтесь!
Всадник угрожающе приставил меч к груди Печального рыцаря. Остальные обступили его со всех сторон, но было видно, как их лошади пугаются шепчущих деревьев.
– Я рыцарь с горы Слёз! – ответил Печальный рыцарь, щитом откидывая в сторону меч, приставленный стражником к его груди. – Вы назвали Осмунда Великолепным, я же зову его Осмунд Алчный, Осмунд Бесчестный!
Стражники в гневе подняли свои мечи. Печальный рыцарь ловко отражал их удары, но постепенно они оттеснили его к каменным лапам льва.
– Руки прочь от него! – крикнула Игрэйн, вцепившись в клыки льва и чувствуя, как её страх тонет в ярости.
Она изо всей силы ударила одного из всадников мечом по шлему. Тот зашатался в седле и схватился за голову.
– Игрэйн! – закричал Печальный рыцарь. – В последний раз говорю: уходите!
– А я в последний раз говорю, что без вас никуда не пойду! – ответила Игрэйн. – Сейчас же, или я спрыгиваю прямо к этим мерзавцам! И вы будете виноваты в моей смерти!
Печальный рыцарь выругался совсем не по-рыцарски. Несколькими ударами меча он отогнал нападающих подальше, запрыгнул на лапу льва, подтянулся на руках и вскарабкался к раскрытой пасти. Прыжок – и вот он уже рядом с Игрэйн между каменных зубов.
Люди Осмунда с удивлением уставились на них, задрав головы. Они попытались подогнать своих коней ближе к лапам льва. Двое даже вскочили ногами на сёдла, чтобы подтянуться до пасти, но лошади встали на дыбы и стражники свалились в заросли, запутавшись в колючих ветвях ежевики.
Один солдат попытался залезть по гриве, но Игрэйн ногой столкнула его вниз. Затем она запрыгнула вглубь пасти, потянув Печального рыцаря за собой, и закричала во весь голос:
Лев, скорей захлопни пасть,
А то зубы могут пропасть.
Силой магии вздохни,
Каменную грудь встряхни.
Каменный лев издал такой рык, что лошади в панике ускакали. А лев начал медленно, очень медленно смыкать челюсти, пока полная тьма не окутала Игрэйн и Печального рыцаря.
Они слышали, как снаружи люди Осмунда карабкались по камню и били мечами по носу льва. Но пасть оставалась закрытой.
– Это не по-рыцарски – уклоняться от боя, пустившись в бегство, – шепнул рыцарь во тьме.
– Но они бы нас выпотрошили! – сказала Игрэйн. – Шестеро против двоих – может, это по-рыцарски?
– Шестеро против одного с половинкой. – Печальный рыцарь улыбнулся.
– Ну ладно, ладно, – пролепетала Игрэйн. – В любом случае какой же из меня получится рыцарь, если я в двенадцать лет позволю этим невеждам порубить меня на кусочки! Да и вас тоже жалко переводить на пустяки.
Печальный рыцарь вздохнул. Снаружи стражники Осмунда ругались, обвиняя друг друга.
– Вы невероятно упрямая девочка, благородная Игрэйн, – сказал он.
– Альберт говорит то же самое, – ответила Игрэйн. – Идёмте. Я поведу вас по лестнице вниз. В туннеле, к сожалению, тоже темно с тех пор, как Альберт выпустил на волю всех светлячков. Он считал, что они здесь несчастливы. К светлячкам и мышам мой брат куда как добрее.
Она взяла Печального рыцаря за руку и повела вниз по скользкой лестнице, пока они в свете единственного заплутавшего светлячка не достигли подземного туннеля. Его когда-то велела прорыть прабабушка Игрэйн, чтобы её муж Пелей всегда мог убежать от врагов.
Яичные желтки и яблочные крошки
Двор крепости Бибернель лежал в темноте, пустой и покинутый, когда Игрэйн отодвинула в сторону каменную плиту, закрывающую потайной подземный ход её прадедушки. Только в окнах башни виднелся свет да наверху на стене чья-то одинокая фигура перегнулась через зубцы, выглядывая наружу. То не мог быть Альберт, он и вполовину не такой толстый.
