– Конечно, думала. Насколько я знаю, мужчины не умеют симулировать… Для того чтобы все получилось, женщина должна их по крайней мере привлекать.
– На самом деле, Эль, я хотел, чтобы твой отец понял, что я лишил его всего. Вот интересно, что он теперь будет делать?
– Не смей, подонок!
– Я завладел и его компанией, и его дочерью.
– Мной ты не владеешь, – с трудом ответила Эль. К горлу подступил ком. – Две недели, Аполло. Две недели я давала тебе… я… – Она с трудом сглотнула, борясь с охватившим ее ужасом. Она чувствовала: из глаз вот-вот брызнут слезы. – Я ничего от тебя не скрывала! Я доверяла тебе полностью.
– И ошиблась. Мне доверять нельзя. Так было всегда, с самого начала. С тобой было приятно, дорогая, но давай говорить откровенно. Все, что было, – всего лишь развлечение, и затягивать его я больше не могу себе позволить.
– Как ты можешь так говорить?
– Эль, я говорю правду, будь реалисткой. Чего я могу хотеть от неопытной девственницы, такой холодной, что после ее поцелуев на губах практически остаются сосульки?
Его слова ранили ее. Все происходящее казалось ей нереальным. Она ничего не понимала, когда в самом центре ее боли и страдания вдруг вспыхнула ярость. И тогда Эль поняла, что нашла точку опоры.
– Как ты смеешь? – зашипела она. – Мой отец все для тебя сделал. Он оплатил твое образование. Он любил тебя…
– Нет, – ответил он. – Твой отец никогда меня не любил. Он хотел любой ценой обладать моей матерью. И он воплотил свою библейскую фантазию, в которой она стала Вирсавией, а ее муж был послан на смерть.
– Что?!
– Да. Моя семья не всегда была бедной. Наши отцы были партнерами по бизнесу, Эль. Но они оба были влюблены в одну женщину – в мою мать. Она предпочла моего отца. Твой отец выждал время, дождался удобного случая, а затем воспользовался своим влиянием в совете директоров, чтобы большинство проголосовало за исключение моего отца из дела. Мой отец был разорен. В конце концов он покончил с собой. Моя мать упорно отказывала твоему отцу в просьбах последовать за ним в США и стать его любовницей. В то время он уже был женат на твоей матери.
– Я…
– Моя мать согласилась, когда мне было восемь и мы сильно бедствовали. Он поселил нас в доме неподалеку от своего и часто навещал нас. Как я позже узнал, он заплатил твоей матери кругленькую сумму, и она ушла, а он выждал столько, сколько того требовали приличия, а затем ввел в свой дом мою мать в качестве своей жены.
– Нет… Мой отец не стал бы… Он не…
– Он так поступил. Он – подонок-манипулятор, который во всех нас видит не более чем своих пешек. Из-за него мой отец покончил с собой, а моя семья разорилась. Но я занялся историей своей семьи. И когда я выяснил, почему мой отец совершил самоубийство… Почему он разорился… Все встало на свои места… – Он помолчал. – А потом я связался с твоей матерью.
С матерью, которая давным-давно ушла из семьи. Которую Эль не видела пятнадцать лет.
– С моей матерью?!
– Да. Она наблюдала за тем, как я набираю силу в деловых кругах, и она… Однажды подошла ко мне в ночном клубе. Я не знал, кто она такая.
Думал, что она – просто очередная блондинка, которая хочет провести со мной ночь. Но, в отличие от большинства женщин, она хотела не спать, а говорить со мной. Хотела рассказать мне, кем на самом деле является твой отец.
– Она разыскала тебя? Спустя много лет, за которые она ни разу со мной не поговорила, она разыскала тебя? Неужели ты настолько привлекателен для обоих моих родителей?
– В случае с ней, я думаю, ее больше привлекала месть.
– Она хотя бы вспомнила обо мне? – дрогнувшим голосом спросила Эль.
Он ничего не ответил, но его молчание было громче всяких слов. Конечно же нет. Она много лет не пыталась с ней связаться, с чего бы вдруг сейчас забеспокоилась?
– Я не могу… Я не знаю, что и думать. Не знаю, как переварить все это.
Он презрительно скривился:
– Что ж, у тебя будет достаточно времени, чтобы все переварить, пока ты будешь стоять в очереди на подачу документов на пособие по безработице.
– Аполло… Ты не можешь так поступить.
Выражение его лица было каменным.
– Я уже так поступаю. С самого начала я все продумал и четко придерживался плана. Просто я немного сократил время.
Эль будто окаменела. Она верила в него. Верила, что он – первый, кто увидел ее по-настоящему. Который хотел ее ради нее самой.
Он ответил ей самым худшим предательством, потому что намеренно использовал ее. Даже не потому, что он ненавидел ее, даже не потому, что хотел отомстить ей, но потому, что он хотел отомстить ее отцу. И снова она оказалась ничем. Ничем, кроме самой удобной фигуры на шахматной доске.
– Убирайся, – сказала она, дрожа изнутри и снаружи.
– Я у себя дома.
– А это – моя комната. Оставь меня с теми крохами чувства собственного достоинства, что у меня еще есть. – Он отвернулся и направился к двери. – Просто не верится… Все то, что я тебе говорила. Все то, что я сделала для тебя. Бикини. Как будто я… Как будто я стала особенной. А оказывается, ничего подобного! Ты ничем не лучше моего отца. Даже если то, о чем ты говорил, правда, даже если каждое твое слово – правда, ты ни над чем не поднялся.
Он снова повернулся к ней с суровым выражением лица.
– Я никогда не хотел ни над чем подниматься. Я только всегда хотел затащить вас всех за собой в ад.
С этими словами он вышел из комнаты, оставляя ее брошенной, разбитой, уверенной в том, что после случившегося ей уже не оправиться.
Глава 9
– Не обижайтесь, мистер Савас, но последние несколько недель вы невыносимы.
– Алетея, это вы невыносимы, потому что говорите со мной в таком тоне! – сухо ответил он, глядя на монитор компьютера и не обращая внимания на свою помощницу.
– Я говорю правду! – Она крутанулась на каблуках и вышла из его кабинета.
Аполло не поднимал глаз до тех пор, пока она плотно не закрыла за собой дверь.
Чтоб ее… Она всегда говорила правду. Ему следовало бы уволить ее и нанять какую-нибудь глупую, красивую и покорную.
Когда ему на ум приходило слово «красивая», он видел только одно лицо. Вот только та, о ком он думал, не была ни глупой, ни покорной. И она не выходила у него из головы.
Особенно в снах. Он просыпался возбужденный и искал ее, но ее не было рядом. Потому что он прогнал ее.
Тогда ему казалось, что именно так он должен поступить. Но чем дольше он был без нее, тем больше сомневался в правильности своего решения.
Он убрал с дороги искушение, но свою страсть так и не изжил. И поэтому сейчас он страдал. Конечно, он мог бы заполучить ее обратно, ей некуда было идти, нечего делать.
