– Прикажешь мне радоваться тому, что ты не хочешь хотеть меня?!
– Да, – простодушно ответил он.
– Ты на самом деле высокомерный. Кроме того, ты не слишком хорошо понимаешь женщин.
Он рассмеялся:
– Зато я неплохо разбираюсь в частях женского тела.
– Не могу этого отрицать. Но знаешь что? В результате ты останешься ледышкой, как бы жарко ни горело в тебе пламя в нужную минуту.
Глава 11
Ктому времени, как они вернулись в свой пентхаус, Эль чувствовала себя опустошенной. Как только они вошли, она, ничего ему не сказав, отправилась к себе в спальню, чтобы снять украшения. Как она вообще могла надеяться, что справится с ним? С мужчиной, настолько повернутым на мести ее семье, что он готов списать любого, кто встал бы у него на пути, как сопутствующий ущерб.
Если бы он вел себя как нормальный человек, у которого есть чувства и эмоции, тогда можно было бы легко добиться его понимания. Но он таким не был. Она не знала, с какой стороны подойти к этой загадке.
Она знала, что заставляет его дрожать, знала, как прикасаться к нему, как доставить ему наслаждение. Кроме того, она слышала мрачные нотки, которые появлялись в его голосе, когда речь заходила о его прошлом. Она могла лишь гадать, через что ему пришлось пройти и что он чувствовал. Эль не могла представить его в качестве мужа, в качестве отца. Она была знакома лишь с отдельными фрагментами его личности. Она знала его как беспощадного и жестокого бизнесмена и внимательного любовника. Но все эти образы не складывались у нее в голове в целостную картину. Она не могла выйти замуж за набор фрагментов.
Эль еще немного посидела у себя, не позаботившись о том, чтобы снять платье, проверяя электронную почту и убивая время в Интернете.
Прошел целый час с тех пор, как они вернулись домой. Она встала и вышла из комнаты, стараясь не дать себе времени полностью осознать, что собиралась сделать. Она отправилась к нему в спальню. Остановившись перед дверью, она положила ладонь себе на грудь, чувствуя, как от чаянно бьется сердце. Потом толкнула дверь и вошла. Аполло лежал на кровати, голый, укрывшись одеялом до пояса и закинув руки за голову. Он не спал. Когда Эль вошла, он открыл глаза и изогнул темные брови.
– Да?
Она пересекла комнату и легла рядом с ним, поверх одеяла.
Он подвинулся, наклонившись, как будто собирался ее поцеловать. Она подняла руку:
– Нет. Я хочу поговорить.
– Знаешь, агапе, я не разговариваю в постели.
– А еще ты не делаешь женщинам детей и не делаешь им предложений. Учитывая, что ты уже сделал ради меня несколько исключений из твоих правил, я попрошу тебя сделать еще одно.
– Как хочешь. – Он снова занял ту же позу, в которой она его застала.
– Я хочу узнать тебя лучше, – сказала она.
Он ответил не сразу:
– Тут нечего особенно узнавать.
– Я почти ничего не знаю о твоем детстве. Мне известно только то, о чем ты сам мне рассказывал. Но сейчас мне интересно все. Учитывая, что я знаю сейчас и что знаешь ты, мне интересно все.
Аполло вздохнул.
– Хорошо. Когда я родился, я жил в красивом доме. Но это было недолго. Мой отец все время работал, и я его редко видел. Потом, когда я был еще очень маленьким, он потерял свое место во главе компании, которой владел вместе с твоим отцом. Как тебе известно, с ним обошлись безжалостно. В результате мы потеряли дом. Мы лишились всего. Мы поселились… в очень скромном жилище, мягко говоря.
Ей захотелось дотронуться до него. Она только что поняла, что обнимать легче, чем разговаривать, что поцелуи легче искренности. Телесные отношения намного проще каких-либо других. Но, устроившись от него на почтительном расстоянии, она не прерывала его.
– Мой отец тяжело воспринял внезапно обрушившуюся на нас бедность. Он пытался справиться со своими проблемами при помощи наркотиков и алкоголя. Вскоре даже жалкие остатки денег целиком ушли на его прихоти. Мы оказались на улице. Потом, когда он понял, до чего мы дошли, что сталось с его семьей, он покончил с собой. О чем он тогда думал, я уже никогда не узнаю. Стыдился ли он, думал ли, что нам будет без него каким-то образом лучше? Или просто устал и больше не хотел бороться. Мне никогда не узнать ответа. И в конце концов, это не важно. Он принял решение. Прошло много лет. Но одно я знаю: он хотел бы отомстить за то, что с ним произошло. За то, что произошло с нами.
– Тогда он должен был отомстить сам, – ответила Эль медленно и убежденно. – Если бы для него это было так важно, он бы остался, чтобы отомстить самостоятельно.
– Он не мог. Не знаю почему, но не мог, – ответил Аполло. – Как бы то ни было, мы с матерью оказались на улице, потом попали в какой-то ужасный приют. И тогда за нами отправили человека. Моя мать не очень об этом распространялась, только сказала, что мы переезжаем на новое место, начинаем новую жизнь в Америке. Там нас ждал дом. По чьим-то представлениям, наверное, он был маленьким, зато чистым. Мы были всем обеспечены. Неожиданно оказалось, что мама может сидеть дома со мной, вместо того чтобы тщетно искать работу. Я мог каждую ночь спать в собственной постели.
– Я… и представить себе не могу, как много это для тебя значило при таких обстоятельствах.
– Да и я уже почти все забыл. Правда, кое-что я хорошо запомнил, на всю жизнь. Я никогда не смогу забыть чувство голода. Если ты забываешь, что такое голодать… ты забываешь, зачем тебе нужно добиваться успеха.
В темноте она кивнула.
– Я понимаю, о чем ты говоришь. – Она тоже испытывала голод. Только ей не хватало не еды или крыши над головой. Ей не хватало признания, одобрения, которого она никогда прежде не получала.
– Твой отец часто приходил к нам в гости. Иногда он присылал к нам няню, которая сидела со мной, и тогда моя мать уходила к нему на выходные. Я был не против – твой отец был всегда очень добр к нам. Ко мне. А когда он захотел жениться на моей матери, когда он перевез нас в свое поместье, мне показалось… Я подумал, что мы получили все, что только можно. Внезапно я получил то, что раньше мог видеть только мельком.
– Я помню, как вы приехали. Тогда я вела себя с тобой просто ужасно. Потому что ты меня напугал. Ты был… я никогда не видела мальчика красивее тебя, хотя я и понимала, что нельзя так думать о сводном брате…
– Мне так не кажется, – ответил он. – Ты была достаточно умна, чтобы держать меня на расстоянии, Эль.
– Нет, я бы едва ли назвала себя тогдашнюю умной. Но такая защита определенно работала некоторое время.
Он рассмеялся:
– Да, совсем недолго. – Он о чем-то задумался, а потом вдруг снова заговорил: – Я никогда не спрашивал… Я никогда не спрашивал тебя, что ты чувствовала, вот так оставшись без матери. Наверное… Твой отец настолько же повинен в этом, насколько он повинен в том, что я потерял отца.
