Оглянувшись для приличия, я снова взялся за ручки тачки и поехал дальше все так же неторопливо, сделав вид, что ментовскую машину то ли не узнал, то ли меня она совершенно не волновала. «Уазик» меня догнал, открылась дверца, и из нее высунулся капитан Родимцев.
— Еще раз здравствуйте, Виктор Вячеславович. Мы опять к вам.
— Ну, тогда милости прошу… — Я поставил тачку и оглянулся, чтобы удостовериться, что слух мне еще не отказал. Не отказал. Микроавтобус свернул на боковую улицу в десяти метрах позади, но я успел его заметить и даже успел увидеть синюю полосу по всей длине корпуса, а на синем красная надпись «Следственный комитет». Я догадался, что микроавтобус тоже ко мне, но по какой-то необходимости еще и в сторону поехал. Может, просто кому-то из офицеров приспичило в кусты сбегать — мой хилый дощатый туалет утруждать лишней нагрузкой не захотелось. Хотя, скорее всего, мой туалет никто из Следственного комитета и не видел. А зря. У меня чувство юмора иногда бывает своеобразным. Я сам туалет покрасил кузбасс-лаком, то есть сделал его полностью черным, а поверху обил покрашенными белой краской резными досками, купленными еще во времена, когда у меня сразу после переезда в деревню деньги были. Получилось красиво и своеобразно. А главное, весьма даже нестандартно. Сделал я это потому, что рисунок на резьбе сильно походил на рисунок резьбы на наличниках моих окон, только был чуть более крупным. Мне тогда подумалось, что это будет смотреться комплексом. Наверное, со стороны так оно и смотрелось. По крайней мере, сосед, московский дачник, которому с крыльца его дома видно было весь мой двор и огород, так и сказал. А он человек умный, какой-то там профессор…
Тачку я закатил через распахнутую калитку, загодя подложив под саму калитку кирпич. Капитан зашел за мной следом, но я не стал ставить тачку у крыльца, а как человек, во всем уважающий порядок, провез ее по дорожке до дровяного сарая с решетчатыми стенами — это специально делалось для продува, чтобы дрова лучше сохли, — и сразу стал раскладывать доски в поленницу, оставив Родимцева дожидаться меня у крыльца. В калитку вошел, осматриваясь, высокий и худощавый старший лейтенант полиции с насмешливым, лукавым и даже чуть-чуть, как мне показалось вначале, самодовольным взглядом. Потом, правда, это впечатление исчезло, самодовольства в старшем лейтенанте не было. Он остановился рядом с капитаном. И не успел я выложить из тачки все обрезки досок, как у ворот встал догнавший две другие машины микроавтобус. Но во двор никто пока больше не вошел.
Тамара, видимо, привлеченная звуком автомобильных двигателей, решила тоже прийти к крыльцу. Но пришла она с вилами в руках. Вообще-то это был обычный сельскохозяйственный инвентарь и никого своим видом не должен был бы смутить. Но я-то знал, что мы используем вилы только когда картошку копаем, все другое время они стоят в углу, прислоненными к забору. И сейчас Тамара работала, как я видел недавно, естественно, без них, но принесла с собой, видимо, в качестве оружия. Если вилами орудовать с пониманием, то они могут оказаться страшным оружием.
— Угости гостей чаем, — крикнул я из дровяного сарая. — Я сейчас подойду…
Я еще на дороге, когда оборачивался, обратил внимание, что у легковой машины номер был нашей области. Значит, капитан Родимцев привез с собой какого-то коллегу из нашего райотдела. Номера микроавтобуса мне было не видно, но если дело о двойном убийстве расследуют наши районные сыскари, то и эти должны были бы быть оттуда же. Именно к ним отправлялся от меня капитан Родимцев. Обрезки досок я укладывал с чувством, толком и расстановкой, так, чтобы их и продувало — сушило и чтобы они не наклонялись вперед, роняя поленницу. То, что доски были разнокалиберные, только помогало мне.
Но любая, даже самая тщательная и кропотливая работа, требующая старания, имеет способность заканчиваться. Закончилась и моя. Да и, честно говоря, я не желал оставлять Тамару одну с двумя ментами — не потому, что она может что-то не то сказать, а просто не желал, чтобы ей трепали нервы. Так что я быстро завершил работу и прошел в дом. Капитан Родимцев снова сидел на единственном стуле. Старший лейтенант уселся на моем табурете, но я сгонять его не стал. Они пили чай. Пила чай и Тамара, сидя на другом табурете, прислонившись спиной к холодной печке — сезон отопления еще не пришел, и мы дрова экономили, традиционно оттягивали начало отопительного сезона. Да и осень в этом году выпала теплая. Правда, зиму обещали самую лютую за последние сто лет, но до зимы еще предстояло дожить. И дровами мы надеялись до наступления холодов запастись. Пенсия могла выручить, если дрова в очередной раз не подорожали.
— Чем обязан? — спросил я с порога, хотел добавить выражение «господа менты», но удержался. Это сразу могло вызвать конфликт, а к конфликту тоже следует переходить постепенно, чтобы он выглядел естественным нервным срывом и давал возможность для дальнейшего маневра в поведении.
— Вы, Виктор Вячеславович, некоторое время назад не позволили мне поинтересоваться вашим наградным оружием. Вот я и привез к вам вашего участкового инспектора, который имеет право проверять условия хранения оружия. Познакомьтесь, если не знакомы…
Старший лейтенант протянул мне руку и представился:
— Илья.
Я руку пожал, поскольку конкретно против этого старшего лейтенанта ничего не имел, и представился ответно:
— Кукушкин. Подполковник спецназа ГРУ. В отставке подполковник…
Я сначала хотел потребовать со старшего лейтенанта документы, подтверждающие, что он наш участковый, но вовремя спохватился, что Илья может потребовать и с меня документы, а у меня солдатский военный билет, где указано звание старшины. Правда, в лицензии на оружие указан номер приказа министра обороны о награждении. И в приказе, копия которого у меня тоже имеется, я назван подполковником. Но объяснять старшему лейтенанту полиции вещи, которые сам не слишком хорошо понимал, я считал лишним. И вообще, подумалось, что в управлении кадров ГРУ много недоработок с увольнением в запас или в отставку таких, как я. Если уж делать что-то, то со всеми документами. Каждое дело следует доводить до логического конца, а не только документы, которые идут куда-то за границу. Там все продумывается и просчитывается. При этом я еще понимал, что никто не будет ходить к министру обороны, чтобы подписать второй приказ, фальшивый. И подделывать подпись тоже не будут. Это чревато наказанием…
Короче говоря, документы у Ильи я не спросил. Не спросила и Тамара, решив в этот раз доверить весь разговор с ментами мне.
— Ну что, будете оружие смотреть?
— Если вам не сложно… — вежливо попросил Илья.
— Пойдем, старлей, в комнату… Там сейф…
Оружейный сейф у нас был большой, охотничий. Стоял у стены, привинченный к полу мощными саморезами вместо стандартных анкеров. На анкерах он у нас держался в городской квартире, но, когда переезжали и квартиру продавали, новый хозяин попросил пол не ломать. Пришлось просто срезать «болгаркой» анкера, вбетонированные в пол и торчащие из линолеума. В деревенском доме тоже пол разбирать не хотелось. И потому я просто купил мощные саморезы и ввинтил их в деревянный пол через отверстия в полу сейфа.
