В это время с кухни вернулась Тамара, услышавшая мою фразу, и сообщила:
— Идут… Ведут с собой почему-то стариков Николаевых.
— Они хотели произвести обыск в доме и во дворе, — объяснил капитан, — и искали понятых из числа местных жителей.
Тамара вышла за дверь. Как, должно быть, поняли присутствующие, скорее всего, чтобы встретить приехавших людей. Но я понял иначе — зная мой вредный от природы характер, она решила меня подстраховать.
Старик со старухой Николаевы — одни из немногих жителей нашей деревни, что еще оставались здесь. Но им уже, похоже, под девяносто лет — по крайней мере, далеко за восемьдесят, это точно. Они за свои слова отвечать не могут, какие уж из них понятые! Однако возражать я не стал — это не вопрос моей компетенции. Я только догадался, что кто-то искал понятых, а машина в это время подъехала к дому и ждала за воротами. Да, к дому стариков Николаевых с этой стороны и подъехать невозможно. Там только тропа через овраг идет. Чтобы к ним попасть, следует всю деревню по кругу объехать.
— Обыск? — переспросил я.
— Обыск… — подтвердил Родимцев.
— А на основании чего? Я что — подозреваемый?
— Они сейчас все сами объяснят…
Скрипнула дверь на кухню. Дверь в комнату у нас заменяла занавеска, закрепленная на веревке, протянутой от печи к стене. Тамара, перед тем как выйти, распахнула занавеску, и я увидел, как в маленький наш домик вошло сначала пятеро людей. Один был в синем мундире с погонами подполковника, таком же мундире, какие носят в прокуратуре и в Следственном комитете. Второй был в белом халате, это, как я понял, специалист по судебно-медицинской экспертизе — эксперт. А трое были в черных костюмах, в бронежилетах, в масках «ночь» и с автоматами на груди — бригада силового сектора. Мне приходилось иметь дело с представителями Следственного комитета на Северном Кавказе. После уничтожения каждой банды следственная бригада обязательно прибывала, чтобы исследовать место боя. Только на Северном Кавказе было больше следователей и экспертов и, как правило, вообще не было собственной силовой поддержки, чью роль приходилось выполнять или нам, или местным бойцам Росгвардии, которые прилетали вместе со следаками, но обычно отдельным вертолетом. В основном, как чаще всего и случалось, следственная бригада рассчитывала на поддержку спецназа ГРУ. Здесь же им надеяться было не на кого, поэтому и таскали с собой собственных автоматчиков. Из-за плеч парней с автоматами выглядывали два старческих лица Николаевых, которые даже порог не переступили, смущаясь своей ролью.
На маленькой нашей кухне сразу стало тесно, но расширять дом ради того, чтобы принимать в нем ментов, в мои намерения не входило.
Я шагнул навстречу прибывшим и произнес стандартную фразу, которую уже произносил несколько десятков минут назад:
— Чем обязан?
В это время последний из парней с автоматами стволом подтолкнул в кухню стариков Николаевых. Они вошли и прикрыли за собой дверь. Тамара в дом не вошла. Видимо, она стояла в сенях за дверью, и пришедшие ее не видели.
— Вы в курсе того, что произошло на дороге прошлым вечером? — строго, как отпетого преступника, спросил меня следователь с подполковничьими погонами.
— Если вы говорите о двойном убийстве на границе областей, то я в курсе.
— Откуда?
— Мне об этом рассказал, кажется, капитан Родимцев.
— А точнее вы не помните?
— Точнее не помню. — Мне откровенно не нравился тон, которым начал разговаривать со мной этот подполковник, и я стал отвечать намеренно жестко и недоброжелательно. Подчеркнуто недоброжелательно. По крайней мере, никакого уважения к представителям следствия не демонстрировал, хотя и на оскорбления не переходил.
— А зря… Если бы вы вспомнили, от кого слышали о происшествии, вы могли бы, возможно, дать нам новый след.
— Поиск следов — это ваша работа. А я сегодня утром просто никого из посторонних кроме капитана Родимцева не видел, потому и думаю, что сообщение получил от него. И что дальше?
— А дальше то, что вы вместе с женой вчера вечером на автозаправочной станции имели столкновение с убитыми, следовательно, автоматически входите в число подозреваемых. И мы прибыли сюда, чтобы провести в вашем доме и в вашем дворе обыск.
— Пожалуйста, обыскивайте… — легко согласился я. Но, увидев, что подполковник готов уже отдать приказ сопровождающим его людям, остановил его маленьким добавлением: — Однако вы представляете здесь закон и должны соблюдать его. Следовательно, обязаны предъявить мне сейчас постановление на производство обыска. Извините, я не в курсе: постановление выносится сейчас решением суда или просто выписывается в прокуратуре района…
— Постановление об обыске выписывается следователем. Я могу прямо сейчас его выписать, и, если у вас есть необходимость ознакомиться с документом, я вам такую возможность предоставлю.
Я отрицательно покачал головой и посмотрел через плечо. За нами с интересом наблюдал старший лейтенант Илья, словно проверял мое знание законов. Видимо, капитан Родимцев в его присутствии предупреждал этого следователя о моем строптивом характере, но тот махнул на такое обстоятельство рукой. Следаки не привыкли, чтобы им возражали. Тем более не будет возражать человек, у которого совесть не чиста. Следовательно, в мою задачу входило доказать обратное — что моя совесть как прозрачное стеклышко под ясными солнечными лучами…
— Нет… Так не пойдет, товарищ подполковник. Вы лучше меня знаете, что ваше постановление ничего не стоит без решения суда… С ним вы можете только лично меня обыскать, но никак не дом вместе с двором. Я только сейчас это, кстати, вспомнил. Приходилось как-то сталкиваться. Поезжайте к себе, в спокойной обстановке решите, какая есть необходимость в проведении у меня обыска, и, если найдете ее, напишите постановление и поезжайте с ним в суд. Я не буду возражать против ваших действий, если вы предоставите мне все необходимые документы.
Честно говоря, я толком не был знаком с этими законами, только краем уха слышал об отдельных разделах уголовно-процессуального кодекса. Тем не менее я говорил уверенно, а следователь сам, кажется, законы знал не слишком хорошо и потому «плавал».
— А вы в это время спрячете или просто выбросите орудия убийства… Так вы рассчитываете? Неужели вы думаете, что мы будем слушать ваши бредни…
— Придется, товарищ подполковник, слушать. Иначе я просто не позволю вам работать в моем доме.
Подполковник самонадеянно усмехнулся, не понимая, скорее всего, с кем имеет дело. Многие не желают понимать, что такое спецназ ГРУ в реальности, пока не столкнутся.
— А что вы сможете сделать? Мы просто будем работать, вас не спросив. Приступаем!
Последнее слово я воспринял как команду себе и даже в какой-то степени ждал эту команду, хотя следователь не понимал, что именно мне командует, и, резко повернувшись, легко выхватил из рук растерянного участкового оба пистолета, которые он рассматривал до этого, сверяя номера на оружии с номерами, указанными в документах. А я, уже на следующем скользящем полушаге, захватил согнутой в локте рукой следователя сзади за горло, закрылся от автоматчиков его телом, а к уху следователя приставил один из пистолетов.
