— Как рука? — спросил я.
— Таскала тяжеленных мужиков и ни разу не вспомнила про руку.
— Состояние аффекта
[10], — сделал я вывод, вдавливая в пол педаль акселератора, чтобы идущая за нами машина не смогла нас догнать. Но она, похоже, еле ползла, хотя дорога позволяла и разогнаться. Тамара часто оборачивалась, стараясь рассмотреть свет фар позади. Но его уже давно не было видно.
— Наверное, фура. Тяжело нагружена, не догонит… Нам еще километра три по этой дороге ехать. Всего-то три километра…
Через три километра на дороге был поворот в нашу деревню, и дальше нам предстояло стучать подвеской по пыльной грунтовке. Но мы к этой пыли уже привыкли…
— Соображай, какие следы мог на месте оставить? — сказала Тамара, едва мы вернулись, вошли в дом и сели на кухне.
Я тут же включил чайник. Когда я пью чай, неторопливо и со вкусом, мне обычно хорошо думается.
Вот уж никогда не предполагал, что доживу до времен, когда после пустякового, по сути своей, инцидента, если сравнивать его с тем, что я успел пройти за годы службы в армии, у меня может пересохнуть во рту. Но вот пересохло, потому я сразу и включил электрочайник. А вот Тамара держалась молодцом, и меня ее голос и манера поведения подбадривали.
На ее вопрос я задумался только на десяток секунд, потому что еще в дороге, держась за руль своей «Волги», обдумывал то же самое.
— Никаких…
— Тогда иди, умойся как следует, а лучше всего баню растопи, смой кровь с рук, особенно внимательно ногти прочисть. Прямо ножом, а потом металлической щеткой. Обычно кровь под ногтями остается. Экспертиза обязательно под ногтями скребки берет. Потом сожги одежду, в которой сегодня был. Стирать бесполезно. Следы крови все одно останутся. Лучше уж кардинально вопрос решать. В золе следов крови не будет. Ты только печку помешивать не забывай, чтобы все в золу превратилось. У тебя же, кажется, есть точно такой же костюм?
— Есть, — кивнул я. — Как и у тебя…
Эти камуфлированные костюмы остались у нас еще с армии. Как и тот, который решено было сжечь. Решено было Тамарой, но я понимал, что это необходимое действие, и не противился, даже при том, что расставаться с привычной одеждой не очень хотелось. Она командовала, хотя по званию я был старше.
— Что еще? Соображай, думай!
— Руль машины… — напомнил я. — Мог кровью испачкать. Но там только оплетку следует снять. Сам руль под оплеткой спрятан.
— Оплетку тоже сожги… И сапоги…
— Вонять будет — на всю деревню. Резина с вонью горит…
— Сегодня ветер — северо-западный, весь дым в лес унесет. Да и кто его нюхать будет! Дачники все разъехались. А кроме нашего в деревне четыре дома жилых осталось. Все старики уже спят…
Когда она успела все заметить и привычки местных узнала, хотя мы с ними почти не общаемся, — оставалось только удивляться. Одно слово — разведчица…
— Кастет тоже сожги. Он в крови.
— Ну уж нет, — не согласился я. — Это классное оружие. Я его вымою, заверну в тряпочку и в огороде закопаю. Под бочкой с водой. Или в грядке…
— Как хочешь… — пожала плечами Тамара. — В тайник увезти не успеешь?
— Скорее всего, не успею. И денег на бензин нет. Сколько до пенсии осталось?
— Пять дней.
— Вот через пять дней, как бензином разживусь, и отвезу…
Я налил себе чашку чая, радуясь хотя бы тому, что пальцы от волнения не дрожат, хотя отдавал себе полный отчет в том, что боевую форму я в определенной степени уже потерял — годы брали свое, а шестьдесят три для бывшего боевого офицера, имеющего несколько легких ранений и две тяжелые контузии, — это уже возраст, видимо, запредельный. Я неторопливо допил чай и под взглядом Тамары пошел растапливать баню…
Выполнив все, что было задумано и решено, отказавшись от длительного и многократного посещения парилки, что я обычно любил, я поставил лопату, которой закапывал в огороде отмытый от крови кастет, в сарай с садовым инструментом и вернулся в наш маленький одноэтажный домик. Тамара уже легла спать. А я снова удивился ее хладнокровию. Ведь она только совсем недавно стала, по сути дела, соучастником двойного убийства. И смогла спокойно заснуть. Конечно, степень участия в этом убийстве у меня и у нее разная. Тем не менее для женщины Тамара вела себя очень хорошо. Ничуть не истерила, все помнила, даже мне подсказки давала.
Стал и я укладываться на ночь. И тут только выяснилось, что Тамара не спит. Она села на своей кровати и произнесла:
— Давай согласуем линию поведения. Допрашивать нас будут, естественно, по отдельности. Чтобы лишнего не ляпнуть…
— А что тут согласовывать… — отмахнулся я, желая сам отдалиться от этой болезненной темы и ее в тему не углублять. — Из полиции сразу домой поехали. Приехали, попили чаю и спать завалились…
— Когда, думаешь, они приедут?
— Кто? — сделал я вид, что не понимаю, о чем разговор.
— Разыскники…
— Ты ведь сама по дороге часто одна ездишь. Когда видишь, машина у обочины стоит, ты всегда останавливаешься?
— Никогда.
— Вот и я тоже — никогда. Какая машина ни будь, хоть «Камаро», хоть «Роллс-Ройс»…
— А ты хоть раз встречал на наших дорогах «Роллс-Ройс»?
— Не доводилось. Это я просто к тому, что у «Камаро» тоже никто не остановится, — продолжил я свою мысль. — Хотя бы до завтра. Если кто проедет сегодня, а потом и завтра, может заинтересоваться — второй день машина без пригляда на одном месте. И место там не грибное. Так что вполне может и остановиться. А может и не остановиться. Все от него от самого зависит, сколько он в сердце равнодушия набрать успел. Если телесериалы часто смотрит, то не остановится. Если и телевизора дома не держит, остановится обязательно. Увидит труп в кювете и вызовет полицию.
— Теперь давай думать, какую полицию?
— Ну, наверное, не полицию нравов, да у нас в стране, помнится, таковой и нет отродясь, — ерничал я, тем самым отвлекая и себя, да и Тамару тоже. — Была когда-то налоговая полиция, но кому-то на «хвост» наехала, прикрыли ее.
— Я не про то. Полицию из какой области? Где убийство было?
— Прямо против столба с указателем на дороге. До сантиметров я не измерял. Хорошо бы, ни те ни другие не стали браться. Пусть дольше неразбериха тянется. Пусть стараются одни другим передать.
— Но в итоге к нам все равно обязательно приедут…
— Обязательно, — согласился я и громко зевнул, демонстративно показывая, что спать уже пора.
