Но сначала предусматривался шестимесячный испытательный срок, на который я должен исчезнуть из поля зрения. Мне ограничат доступ к детям, и МИ5 не будет мне платить. Я вспомнил судьбу датского осведомителя, помогшего Клангу раскрыть заговор бомбистов в Вольсмосе и вынужденного сбежать в печальное изгнание за границу.
Говорили о косметической операции и программе защиты свидетелей. Но мысль об изменении внешности, чтобы меня не узнали даже мои дети, переходила все границы.
Я сказал, что обдумаю их условия, и попросил о встрече с психологом разведки, которого встречал три года назад в Шотландии во время обучения командообразованию.
Пару недель спустя меня пригласили в гостиницу в Манчестере. Там был психолог, известный мне как Люк из Авмора. Он обнял меня и, казалось, искренне обрадовался встрече. Но вскоре на его лице вновь появилось беспокойство, когда я рассказал о своих переживаниях. Я едва сдерживал слезы.
— Думаете, я сумасшедший, считая, что американцы хотели моей смерти? Я параноик? — спросил я.
— Послушайте, — сказал он. — Вы в очень сложной ситуации. Ваш страх — это не паранойя, он основан на том, что могло произойти и что еще может произойти. Возможно, вы правильно поступили, не отправившись на юг Йемена. Вас вполне могли убить, и да, американцев, возможно, это не беспокоило. И я понимаю, почему вы решили обратиться в средства массовой информации, — это форма защиты.
Люк ясно дал понять, что мне требуется помощь. Он сказал, что мучительные переживания произошедшего только начинаются и употребление кокаина, хотя и объяснимое, необходимо прекратить. Он изо всех сил старался дистанцироваться от разведки, однако я заметил, что порой вместо «я» невольно говорил «мы». И явно был несвободен консультировать меня или назначать курс лечения.
Разговор был долгий и болезненный. Но мне, по крайней мере, удалось выговориться. На прощание он снова меня обнял.
Мне еще предстояло дать ответ МИ5. Они уже были недовольны мной из-за того, что я не возвращался домой, а продолжал жить в гостинице, которой ни я, ни «Юлландс-Постен» не могли себе позволить. Меня удерживало тотальное недоверие к разведкам. Я не мог провести полгода в подполье без работы, доходов или защиты ради призрачных шансов принятия в ряды.
На заключительной встрече в непримечательном гостиничном конференц-зале я сказал Грэму, что я не могу принять предложение МИ5 — слишком рискованно, и я не до конца им доверяю.
Показалось, что он разочарован, но не удивлен. Он крепко пожал мне руку и взял за плечо.
— Это нормально, — сказал он. — Берегите себя, думаю, вы знаете, как о себе позаботиться.
Шагая домой под дождем, я осознал масштабы проблемы.
Я решил остаться один. Не страдать от ложных ожиданий и не обманываться ложными обещаниями. Я могу говорить свободно, но мне всегда придется оглядываться. Я могу смотреть на своих детей и чувствовать, что старался сделать мир немного лучше.
Усама решил писать школьный проект обо мне. Отсканировал мою фотографию и написал сочинение «Мой папа — герой». Мне пришлось убедиться, что он удалил сочинение со школьного компьютера, но я гордился. Все эти горькие прощания вдруг оказались стоящими того.
Теперь мне нужно было начинать сначала и разобраться со своими демонами. Привыкать к жизни без стремительных вылазок в стан террористов и защищать свою тайну, одновременно публикуя материалы, призванные стать уроками для тех, кто отвечает за сохранение безопасности западных обществ.
Прохожие смотрят на меня, но не знают, какую роль я сыграл в защите их образа жизни.
С удивлением я читал рассказы о бывших знакомых и об угрозе, которую они представляли, о нападениях, которые планировали (или проводили), а также о миллионах фунтов и долларов, потраченных на попытки их остановить. В 2013 году группу знакомых по Лутону осудили за попытку устроить взрыв на базе британской армии при помощи бомбы, прикрепленной к игрушечной машинке, — это всего лишь одно из многих дел.
Иногда я выхожу из супермаркета с продуктами и вижу газетный заголовок с именем одного из моих бывших «братьев», перешедших, в конце концов, этот Рубикон от разговоров к террору. Пока я просматриваю статью, кассирша кладет монеты мне на ладонь и говорит:
— Удачи!
Улыбаясь, я выхожу из магазина, бормоча под нос:
— Удачи!
Список действующих лиц
Аманда — сотрудница ЦРУ Элизабет Хансон, завербовавшая меня для работы в ЦРУ
Алекс — старший офицер американской разведки, который курировал операцию «Амина»
Андерс — аналитик датской разведки, специализирующийся на исламистском экстремизме и терроризме
Батт, Дж. М. — британец пакистанского происхождения, владелец киоска в Милтон-Кинс
Бёдсков, Мортен — министр юстиции Дании в 2011–2013 годах
Бонниксен, Ханс Йорген — бывший директор датской разведки
Будда — один из двух завербовавших меня датских агентов
Вибеке — моя первая настоящая подруга
Грэм — оперативник МИ5, которого я встретил в 2012 году
Даниель — инструктор по вооружению в Дании
Джед — мой главный куратор в ЦРУ
Джордж — резидент ЦРУ в Копенгагене
Джош — агент ЦРУ, которого я встретил в 2007 году одновременно с Амандой
Йеспер — куратор датской разведки, влившийся в команду в 2010 году; бывший банкир
Карима — моя марокканская жена. Псевдоним
Кауэрн, Тоби — резервист Королевский морской пехоты, которого я нанял на работу в помощь для запуска моей компании прикрытия
Кевин — куратор МИ5, подчиненный Энди
Кланг — мой датский куратор, завербовавший меня
Лизбет — моя мать
Люк — психолог, работающий на МИ5
Майкл — сотрудник ЦРУ, с которым я встретился в Дании после убийства Авлаки
Мирс, Рэй — известный британский инструктор экстремальных путешествий
Мэтт — мой первый куратор МИб
Наджиб — режиссер-документалист, отправившийся со мной в Йемен на съемку фильма в 2006 году
Роб — тренер специальной воздушно-десантной службы на полигоне МИб близ Лох-Несс
Роберт — сотрудник МИ5, официально обратившийся ко мне в Лутоне, еще до лондонских терактов
Розенфельд, Михаэль — глава байкерской группировки «Бандидос» в Дании
Салех, Али Абдалла — президент Йемена до 2012 года
Самар — моя подруга в Корсёре, палестинская христианка
