Улыбаясь, Сёрен рассказал мне, что однажды лет пять назад работал в команде, державшей меня под наблюдением, и отслеживал мои связи с радикалами по всему свету, от Оденсе до Индонезии. Именно Сёрен и Кланг стали свидетелями моей встречи с Робертом из МИ5 в Великобритании.
— Он напоминал школьника, когда пытался тебя напугать, — засмеялся Сёрен. Мы обменялись рассказами о том эпизоде, и Кланг поведал мне, что они с Буддой работали над делом о терроризме в Фоллсмосе. В результате расследования в прошлом году арестовали и осудили за изготовление бомбы моих бывших друзей — Мохаммеда Захера и Абдаллу Андерсена.
— Наш информатор выступил свидетелем в суде. И нам пришлось договориться о том, чтобы он сменил имя и покинул Данию — ему тяжело, потому что он редко видит детей.
Эти слова опечалили меня. Неужели и меня ждет такая судьба?
Похоже, на датчан произвела впечатление собранная мною информация о запутанных альянсах и теневых командирах боевиков в Триполи. Не хотел бы я встретиться с их британскими коллегами?
Отель «Черчилль» рядом с Гайд-парком — один из самых изысканных в Лондоне. За элегантным фасадом вестибюль, способный похвастать роскошным мраморным полом, колоннами и изящной мебелью орехового дерева. Если таково типичное место встречи разведчиков — то я на правильном пути. Чем дальше я отходил от спартанских требований салафизма, тем сильнее меня соблазняли атрибуты шпионской деятельности.
Чудесным весенним вечером, переступив вместе с датскими сопровождающими порог «Черчилля», я с трудом сдержался: в голове невольно возникли ассоциации с Бондом. И стали еще навязчивее, когда я увидел ждавшего нас в гостиничном номере офицера МИб.
Назвался он Мэттом. Сидящий как влитой костюм, хрустальное произношение и безупречные манеры, к тому же красавчик. Само воплощение офицера британской разведки, единственный диссонанс — огромные мясистые уши.
Я живо вообразил себе всю его предысторию: одна из лучших частных школ Англии, успехи в регби и в латыни, потом Оксфорд или Кембридж. И случайный вопрос в службе занятости, не заинтересует ли его служба на правительство Ее Величества в качестве разведчика.
Деловитость и корректность Мэтта резко контрастировали с развязным остроумием датских кураторов. В отличие от грубых временами датчан и требовательных американцев, британские разведчики, с которыми мне приходилось иметь дело, вели себя вежливо и сдержанно, едва ли не извинялись.
Тем не менее Мэтт не удержался от смеха, когда я позвонил в обслуживание номеров и заказал свиные шкварки. От бывшего джихадиста он явно подобного не ожидал.
Я сказал ему, что «Фатх-аль-Ислам» пытается разжечь в Ливане войну, но его, похоже, больше интересовало, что я могу рассказать об Омаре Бакри, создавшем в Великобритании сеть сторонников и, видимо, превратившем их в источник дохода.
После терактов июля 2005 года MИ5 сосредоточила усилия на раскрытии сетей джихадистов в таких хорошо известных мне местах, как Лутон и Бирмингем. Поскольку Карима переехала в Бирмингем, я снял там временное жилье, где подолгу жил ради свиданий с детьми.
Вскоре после моей встречи с МИб события в Ливане подтвердили то, о чем я предупреждал. Знакомый мне командир «Фатх-аль-Ислам» Саддам аль-Хайдиб ограбил банк близ Триполи и скрылся со 125 000 долларов. Ливанские спецслужбы выследили его в одном из жилых кварталов города. Аль-Хайдиб обещание сдержал: подорвал себя после начала штурма здания. Но в результате вспыхнули многодневные столкновения «Фатх» с ливанской армией в окрестностях лагеря палестинских беженцев Нахр-эль-Барид. Погибло свыше 20 ливанских солдат и столько же бойцов «Фатх»
[103].
Вскоре датчане сказали мне, что англичане хотят встретиться снова. «С Ливаном ты произвел на них впечатление: они действительно это проморгали», — сказал Кланг.
На второй встрече с англичанами кроме Мэтта присутствовал офицер MИ5 Энди. Из Мидленда, лет сорока и не в костюме. Выглядел он попроще, скорее оперативник, работающий на улице, чем аналитик. Впоследствии я узнал, что прежде он был сотрудником полицейского подразделения по борьбе с распространением наркотиков. С патрицием Мэттом они составляли странную пару, но у Энди было особое задание — экстремистские круги Бирмингема.
— Вы можете открыть нам глаза? — спросил он.
Первоначально договорились, что я докладываю датским кураторам, те передают информацию британцам, которые через них же дают мне новые задания. Датской разведке соглашение, укреплявшее ее позиции перед англичанами, нравилось. Но вскоре решили, что я должен также напрямую докладывать MИ5.
По просьбе MИ5 я переехал в скромный блочный дом в пригороде Бирмингема Алум Рок. Мне ежемесячно платили 400 фунтов на покрытие аренды. Как и Лутон, Бирмингем олицетворяет британский промышленный спад, в его беднейших кварталах из блочных домов и серых домов-башен масса иммигрантов из Южной Азии, а также и гнездо исламистских радикалов. Не глядя на хмурое небо, Алум Рок можно легко принять за нищий пригород Карачи.
В начале лета 2007 года, когда в бирмингемских парках стартовали игры нового крикетного сезона, я с головой окунулся в экстремистскую среду. Вставал до рассвета и отправлялся на первую молитву в одну из местных мечетей. Несмотря на привычку, теперь мне, как мусульманину только для виду, было тяжелее. Потом я часто завтракал в каком-нибудь халяльном заведении с «единомышленниками». После чего мы шли к кому-то в гости вместе почитать Коран или обсудить последние новости из Пакистана или Ирака. Все тот же дурной нескончаемый круговорот: дешевая еда в забегаловках с пластиковых тарелок под аккомпанемент речей очередного радикального проповедника. Одним из самых популярных был Анджем Чудари, британско-пакистанский адвокат, заместитель Омара Бакри в группировке «Аль-Мухаджирин» и наследник его лавров самого одиозного боевика Великобритании. На меня он впечатления не произвел, но я заметил, как многие юнцы ловят каждое его слово.
Я не все время торчал в Бирмингеме. Поскольку Фадия уехала в Йемен, а дети на моем попечении оставались лишь время от времени, я был свободен. Я вернулся в Лутон следить за радикалами, с которыми общался два года назад.
Вызвать «собратьев» экстремистов на откровенность труда не составляло. Большинство из них обожали болтать. Порой, чтобы завязать разговор, я упоминал о новой видеопроповеди Авлаки. Для МИ5 я, как в Дании, присвоил британским радикалам цветовые обозначения, в соответствии с их потенциальной опасностью. В мечети Смол-Хит в Бирмингеме я возобновил дружбу с молодым сомалийцем Ахмедом Абдулкадиром Варсаме. Он все так же отчаянно жаждал вернуться на родину сражаться с эфиопами, но до сих пор не смог собрать денег на билет.
