В ряды юнцов «Харакат аш-Шабаб» вливалось все больше иностранных боевиков. Совсем недавно Госдепартамент внес ее в список иностранных террористических организаций. Сомали — некогда списанное как несостоятельное государство — внушало растущую тревогу в столицах стран Запада.
Одним из вступивших в «Харакат аш-Шабаб» был молодой человек Ахмед Абдулкадир Варсаме, которому я в прошлом году помог улететь в Сомали. С тех пор он оставил несколько сообщений в нашем общем ящике электронной почты с просьбой найти и привезти такое оборудование, как ноутбук, видеокамера и портативный агрегат для фильтрации воды.
Эта поездка могла помочь MИ6 получить доступ к «внутренней кухне» и руководству группировки. Ноутбук был подходящим вариантом: с его помощью можно было при подключении к Интернету передавать ценную информацию, и Мэтт договорился его предоставить. Он познакомил меня с серьезным молодым человеком в толстых очках, выглядевшим так, будто несколько недель не видел солнца.
— Вы слишком молоды для покойника, — сказал я.
Он аккуратно поставил ноутбук в спортивную сумку с другими принадлежностями: видеокамерой, портативным фильтром, солнечным зарядным устройством для мобильного телефона «PowerMonkey», часами «GPS Suunto» (при правильной настройке годны для отслеживания террористов), неприметными очками ночного видения и несколькими сотнями долларов наличными.
В папке «Черновики» общего с Варсаме почтового ящика я оставил письмо, в котором сообщил ему, что достал все, о чем он просил.
Вылетев из Бангкока в Найроби, я сосредоточился. Прогонял в голове сценарии, придумывал ответы на любые вопросы. Мне требовался отдых, но я не мог заснуть и вместо этого пялился в иллюминатор на огромные кучевые облака внизу. В MИ6 это было мое первое задание, и я чувствовал себя в центре глобальной войны. И английская, и датская разведки собирали в Найроби команды поддержки миссии.
В Найроби я приземлился 7 декабря 2007 года. В роскошном отеле я остановиться не мог. Я изображал джихадиста, что означало скромную гостиницу «Пан Африк». В интернет-кафе по соседству я вошел в общий с Варсаме почтовый ящик. Он оставил мне номер телефона в Найроби, чтобы договориться о встрече.
В номере я вставил в мобильник SIM-карту местного оператора связи и позвонил.
Ответил голос с сильным кенийским акцентом. Он был рад меня слышать.
— Оборудование у меня, — сказал я ему. — Встретимся завтра на автостоянке отеля «Интерконтиненталь» в три часа.
Место и время выбрали датчане, они с англичанами хотели все контролировать. К моему удивлению, собеседник спорить не стал.
Моя первая операция шла гладко. Я вернулся в номер и смотрел, как Флойд Мейвезер дрался с Рикки Хаттоном за титул чемпиона мира в полусреднем весе. Мне вспомнился бой Тайсона и Холифилда десятилетней давности, когда меня забрала полицейская машина в Корсёре. За эти годы много чего произошло, но даже отель «Пан Африк» куда лучше датской тюремной камеры.
На место я пришел заранее. На автостоянке появился долговязый и лопоухий сомалиец и сразу меня заметил. Иногда неплохо быть большим рыжеволосым датчанином. Я почувствовал, как забилось сердце, когда он ко мне подошел. Не говоря ни слова, взял сумку и удалился. У нас были зрители — агенты MИ6 и ПЕТ.
Проникновение за кулисы «Харакат аш-Шабаб» принесло и другой быстрый выигрыш. Кенийская разведка проследила, как забравший оборудование доставил его на конспиративную квартиру «Харакат аш-Шабаб» в пригороде Найроби Истли. Несколько дней спустя — 13 декабря — полицейские захватили там большое количество оружия и поддельных паспортов и арестовали свыше 20 человек
[106], предположительно планировавших нападения на западные цели Кении
[107].
Когда произвели эти аресты, я в далеком Амстердаме уже доложил триаде ПЕТ, ЦРУ и МИб о выполнении задания. На той встрече я видел элегантную Аманду в последний раз. Как всегда, она прилежно вела записи о моих путешествиях, хотя кое-какие эпизоды в Бангкоке я упустил.
Когда мы прощались, я не думал, что мы не увидимся. Но вскоре Аманда вернулась в штаб-квартиру ЦРУ, где готовилась к заданию в Афганистане. Оно стало для нее последним. В декабре 2009 года она и еще шесть коллег погибли в результате взрыва шахида на базе ЦРУ в Хосте, Афганистан. Это был трагический для Управления день, впоследствии отраженный в фильме «Цель номер один». Ее я узнал по опубликованным в газетах фотографиям, настоящее имя — Элизабет Хансон
[108]. Родилась в пригороде Чикаго и считалась одним из самых талантливых молодых аналитиков ЦРУ.
Измученный, но довольный выполнением первого настоящего заграничного задания, я вылетел из Амстердама в Йемен. Американцы и датчане хотели, чтобы я вернулся в Сану поработать с йеменскими и сомалийскими радикалами, и англичане, явно предпочитавшие, чтобы я продолжил противодействие террористическим заговорам в Великобритании, согласились. Кроме того, мне нужно было воссоединиться с Фадией, мы не виделись уже несколько месяцев. Она понятия не имела, что за последние дни я побывал на трех континентах, работал с тремя спецслужбами. Она думала, что я живу в Бирмингеме.
Показывая посадочный талон в амстердамском аэропорту, я вдруг сообразил: прошел ровно год с того дня, как я бродил по армейскому магазину в поисках имущества для «Союза исламских судов» в Сомали. И мне удалось, наконец, передать оборудование восставшей из пепла группировке, но теперь обстоятельства изменились. При одной мысли о том, что могло бы случиться, я вздрогнул.
Зал прилета в аэропорту Саны как обычно представлял смесь шумных бестолковых очередей и суровых офицеров паспортной службы. Картина отлично знакомая, но теперь я смотрел на нее с противоположной стороны. Впервые я прошел через это здание наивным новообращенным. Теперь моя работа заключалась в том, чтобы найти, проследить и сообщить о людях, чьи убеждения я не так давно разделял.
Фадия была куда веселей, чем в период утраты мною веры в Дании, она наслаждалась пребыванием в кругу семьи и показалась мне гораздо увереннее в себе и взрослее. Она арендовала и обставила мебелью дом на 40-й улице, в уютном районе города, и ее родные были довольны тем, что она ни в чем не нуждалась, хотя ни они, ни она сама, разумеется, не подозревали, что источником львиной доли нашего дохода является датская разведка.
Через несколько дней после моего возвращения из тюрьмы вышел Анвар аль-Авлаки, отсидев почти 18 месяцев. Обвинения ему так и не предъявили. И примерно неделю спустя я пришел к нему в гости, в ту же квартиру, где он развлекал нашу компанию почти два года назад. Он был бледен и худ.
