— У тебя есть идеи? Ты знаешь датскую газету, напечатавшую карикатуры на Пророка Мухаммеда, мир ему. Знаешь что-нибудь о системе их безопасности? — спросил он меня
[116].
— Могу разузнать, — ответил я.
— Ты знаешь, как раздобыть в Дании оружие? — спросил он.
— Раздобыть можно, — сказал я. На память пришло мое прошлое в «Бандидос».
— Пойми, я хочу умереть в этом нападении. Хочу, чтобы меня застрелили, хочу, чтобы меня убили фисабилиллях [во имя Аллаха], — сказал он.
«Пора звонить Солнышку», — подумал я.
Солнышко работала с Энди, моим старшим куратором в МИ5, и стала главным моим контактным лицом в агентстве. Кланг и датчане прозвали ее так за жизнерадостность. Ей было лет двадцать пять, она отлично овладевала ремеслом, и у нее было блестящее чутье. Никаких внеслужебных отношений она не допускала. Как-то после закрытия бара Кланг ущипнул ее пониже спины, и она заорала так, что он отскочил, будто ошпаренный кот.
В отличие от Мэтта Солнышко не читала Горация в оригинале, зато хорошо читала по лицам. Она перекрасилась в блондинку и напоминала симпатичную простую девчонку. Я думал, она не выделялась специально, понимая, что люди с большим доверием воспринимают привычное.
— Надо встретиться, — позвонил я ей в тот же вечер.
— Так точно — в 11 утра, — сказала она и повесила трубку. Она любила военные клише.
На следующее утро я ждал встречи у супермаркета «Сэйнсберис» на окраине Бирмингема. Сидел в машине и смотрел на спешащих мамочек, управлявшихся с тележками и непослушными детьми.
Зазвонил телефон.
— Иди к дальнему концу стоянки. Увидишь красный «Вольво». Не останавливайся. Мы тебя подберем.
Ко мне подъехал белый фургон с вентиляционной установкой на крыше. Из него, улыбаясь фирменной улыбкой, выглянула Солнышко.
— Прыгай назад.
Сзади не было окон, и я понятия не имел, куда мы едем. Через сорок минут мы прибыли. Я знал только, что это могло быть за углом.
Раздался лязг цепи, потом механический скрежет — возможно, поднимались ворота гаража. Невидимый мне шофер дал газ, и мы въехали. Дверь за спиной с грохотом опустилась.
— Ясно! — сказала по рации Солнышко. Дверь открыл мужчина. Это был Кевин, тоже из команды Энди. С виду Кевину было чуть больше двадцати, и, вполне возможно, он был одним из организаторов наших приключений на открытом воздухе, поджигая стога и засовывая ядовитых змей в дупла деревьев. Спорить с ним я бы не стал.
Казалось, мы на большом складе — в одном из оперативных центров MИ5.
С виду походило на типографию, переделанную под архитектурное бюро. Плакаты на стенах и ряды столов, освещаемых свисающими с высокого потолка лампами. Отнюдь не хай-тек. Подключение к Интернету, несколько компьютеров, и все.
В углу маленький кабинет, только стол и стулья. Меня ждал Энди. Солнышко и Кевин предоставили ему задавать вопросы. Я рассказал ему о встрече с Шахииром.
— Тебе необходимо продолжать с ним говорить, — выслушав меня, сказал Энди. Это был первый из целого ряда моих докладов, по мере прояснения замыслов Шахиира.
Шахиир был чрезвычайно осторожен. Во многом он был страшнейшим кошмаром MИ5: умный профессиональный преступник, ставший на путь шахида. Со мной говорил только наедине и на улице. Мы совершали долгие прогулки по парку Алум Рока. Требовал, чтобы я не брал мобильника, и каждый раз, ощупывая, проверял меня.
— Просто предосторожность, брат, — говорил он.
— Он на самом деле опасен, настоящий псих, — сказал я Энди при следующем докладе. — Что, черт возьми, мне делать? Я единственный, кому он рассказывает все это дерьмо.
— Просто продолжай с ним говорить, — ответил Энди с тревогой в голосе.
Зная мишень Шахиира, я не удивился появлению датских кураторов.
— Министр проинформирован о деле, — сказал мне Кланг. — Начальство действительно ценит твою работу.
На сей раз Кланг не шутил.
Но как я понимал, у нас оставались проблемы. Никаких доказательств, кроме смутного плана нападения на датскую газету, который он доверил только мне, и записи рассказа у нас не было. Ничего для ареста или предъявления обвинения. Только слова, и меня можно обвинить в провокации. Поэтому я сымпровизировал, воспользовавшись его неуверенностью в том, что удастся достать деньги на оружие и подготовку.
— Знаешь, шейх Анвар благословил продажу наркотиков для поддержки братьев, ведущих джихад, — сказал я ему во время нашей следующей прогулки в парке. — Во-первых, гибнут кафиры, и разрушается их общество. Во-вторых, можно получить деньги для моджахедов.
Шахиир заинтересовался.
— И пятую часть ты получаешь себе как военный трофей. Иншааллах.
— Мурад, а ты в этом уверен? — сказал он, широко раскрыв глаза.
— Да. Он дал мне фетву, — ответил я, зная, что подобная история, вздумай он проверять, наверняка уже ходит в кругах датских экстремистов.
Мою попытку вернуть Шахиира на преступную стезю Энди не одобрил.
— Мы не можем подталкивать людей к совершению преступлений. О чем, черт возьми, ты думал? Ты просто не вправе творить такое, не спросив нас, — сказал он.
— Я импровизировал, как иначе нам арестовать парня? — ответил я.
Энди вместе с Кевином и Солнышком скрылся в стеклянном кабинете и сделал несколько звонков.
Вышел он повеселевший. Он все еще был зол, но, похоже, уже допускал такую возможность.
— Хорошо, хорошо, ты уже это сказал, и теперь слишком поздно, ничего не поделаешь.
Вскоре появился Шахиир — в серебряном «Лексусе». Деньги от наркоты, подумал я: наверняка хочет насладиться последними деньками жизни.
Мы добрались до парка. Когда мы под дождем шли к пруду с утками, я подумал, что мы смотрелись странно.
— Деньги у меня есть. Можешь раздобыть оружие, — сказал он.
Я с деланой небрежностью оглянулся, нет ли слежки. Я знал, что теперь MИ5 пытается следить за каждым его шагом, но, похоже, мы были одни. Утки громко закрякали. Картина сюрреалистическая.
— Брат, пойдем, только я и ты, и сделаем это. Мне нужно, чтобы в Дании со мной был ты.
— Я с тобой, брат, — ответил я, чувствуя, что слова прозвучали не особо убедительно.
