В начале осени 2008 года, после возвращения в Бирмингем, где я помогал MИ5 следить за растущей активностью радикалов во втором по величине городе Англии, мне пришло письмо Авлаки. После обычных приветствий и восхвалений Аллаха он перешел к делу. Он хотел получить оборудование для моджахедов: солнечные панели, очки ночного видения, установки очистки воды и многое другое. И деньги. Он предложил мне собирать деньги в мечетях Европы и сказал, что был бы весьма благодарен за 20 000 американских долларов. Авлаки был не глуп и не просил военного снаряжения, но явно знал, чего не хватает «Аль-Каиде». Мне было интересно, кто помогал ему составлять список. Кураторов просьба удивила и встревожила. Большинство аналитиков самонадеянно считали Авлаки болтуном, и никто из знакомых мне офицеров разведки не понимал, что он становится не просто риторической отдушиной джихада.
— Разве я не предупреждал вас, что он опасен? — напомнил я Джеду, когда мы встретились для обсуждения просьбы.
Джед не сомневался в том, что надо делать. Привезти 5000 долларов наличными и пару предметов запрашиваемого оборудования. Датские кураторы поведали мне, что просьба вызвала серьезные трения Большого брата и англичан. Начальство британской разведки опасалось обвинений в финансировании терроризма, если о передаче столь крупной суммы узнают СМИ. Предоставить солнечные батареи могли, наличных (и гамаков) не было. В MИ6 дали ясно понять, что их лимит — 500 фунтов стерлингов.
Джед не заморачивался этическими вопросами. На встрече в Копенгагене, куда англичан не пригласили, он вручил мне всю сумму стодолларовыми банкнотами.
— Просто возьми.
После того как все было готово, я оставил Авлаки письмо в папке «Черновики» нашего общего почтового ящика. «Подарки готовы»
[121].
23 октября 2008 года мы с Фадией стояли в очереди на прохождение таможенного контроля в аэропорту Саны. Я нервничал. В большом, перехваченном прочным пластиковым ремнем чемодане лежала спортивная сумка. В ней маленькие солнечные батареи, очки ночного видения, портативные устройства для очистки воды и ноутбук.
Я велел себе не терять самообладания и подошел к потному средних лет таможеннику в поношенном мундире. Он отупел от жары и толп йеменцев, везущих из богатых стран все, на что хватило денег.
Йеменские таможенники отнюдь не отличались преданностью делу или проницательностью. Мы надеялись, что, даже найдя оборудование, его не сочтут подозрительным. Я решил проверить.
— Снимите, — сказал чиновник, указывая на пластиковый ремень.
— Мне понадобится нож или нечто в этом роде, — сказал я ему по-арабски.
Недовольный, что пришлось встать со стула, он вышел в боковую комнату. Я старался сохранить невозмутимость.
Дойди дело до протокола, мне придется молчать. Инструкции Джеда были просты.
«Ни за что не признавайся, что работаешь на западную разведку. Пусть лучше считают, что ты работаешь на плохих парней. Предоставь нам разбираться по дипломатическим каналам».
Таможенник вернулся с пустыми руками.
— Проходите, — сказал он.
Это была удача и, я надеялся, счастливый знак для всей операции.
Прошлогоднее задание в Найроби показало, что ячейки «Аль-Каиды» хотят получить труднодоступное или дорогостоящее на местном рынке оборудование. Привезя его, можно было узнать больше о членах группировки и ее планах. К тому моменту АКАП стала самой опасной из всех подразделений «Аль-Каиды». За месяц до нашего приезда с грузом для Авлаки боевики обстреляли посольство США в Сане
[122]. Погибли 10 йеменцев. Спецслужбы Йемена усилили меры безопасности, и я решил переждать несколько дней, прежде чем выходить на связь с Авлаки. Фадию мне пришлось взять с собой. Белому европейцу нельзя было одному ехать в южные бесплодные районы Йемена. Я сказал ей, что везу Анвару то, что должно помочь в его деятельности имама.
— А на обратном пути заедем в Таиз повидать твоих родных, — сказал я.
Ей было очень приятно, что я хотел видеть ее семью.
Не прошло и недели с нашего приезда, как я получил от Авлаки СМС. Он писал мне ехать на юг в Аден, прислать ему оттуда СМС и ждать дальнейших указаний. Он стал осторожнее, и место встречи обещал назначить только после того, как я пройду последний КПП. Он не хотел звонить, опасаясь опознания американскими программами распознавания голоса. Мишенью он считал себя больше, чем американцы. Мы выехали сразу после рассвета. На КПП по дороге из Саны я нервничал из-за оборудования в багажнике. Ехали мы в районы, где активно действовала «Аль-Каида», и обнаружь не в меру усердный полицейский приборы ночного видения, пришлось бы объясняться.
Дорога на юг в сторону Таиз очень красива. Некоторое время она спускается с плато Саны, пока перед глазами не вырастает Йеменское нагорье. Октябрь здесь конец сезона дождей, и горы окутаны утренним туманом.
Вечером мы нашли пристанище в Адене, и я снова написал СМС Авлаки. Он велел мне ехать по дороге вдоль побережья. Фактически мы делали большой крюк, минуя крупные КПП. Фадия списывала запутанный маршрут на ужасные йеменские дороги. Если бы нас остановили и спросили, куда мы едем, она объяснила бы, что мы хотим навестить друзей в городе Атак. Может, потому, что Аден не так религиозен, как столица, машины на прибрежном шоссе проверяли менее внимательно.
На следующее утро мы проезжали покрытые буйной растительностью оазисы. Вдоль шоссе вышагивали верблюды, на пустой прибрежной равнине, согнутые морским ветром, словно спички, торчали телеграфные столбы. Мне велели съехать с прибрежного шоссе и подниматься в горы. Одного взгляда на непроходимые хребты достаточно, чтобы понять, почему здесь обосновалась «Аль-Каида».
Место встречи располагалось близ отдаленной деревушки в провинции Шабва. До горизонта, на котором высились крутые скалистые горы, простиралось море разбросанных валунов. Даже в конце октября воздух дрожал от полуденного зноя. Меня поразили несколько растений и кустов, выживших в этом лунном пейзаже.
Особенно я нервничал у города Лаудар, арены племенных войн и похищений, и территории — даже по йеменским стандартам, — практически неподконтрольной центральному правительству.
После восьми часов в машине мы, наконец, подъехали к месту встречи: окруженной горами выжженной долине. В пустынном пейзаже была жуткая красота.
Я с облегчением увидел бетонное строение, которое мне велел искать Анвар. Неподалеку стояла пыльная машина с брезентовым верхом. В ней сидели Анвар и молодой телохранитель с густой, черной, как смоль, бородой и АК-47 в руках. Я припарковался и, оставив Фадию в машине, подошел к ним. Имам вышел и обнял меня.
