Третий и самый высокопоставленный офицер датской разведки ждал меня в гостиной. Одетый в широкие брюки и синюю рубашку с открытым воротом, он был высокого роста, с ярко-голубыми глазами и расчесанными на аккуратный пробор волосами соломенного цвета. Руководитель группы Сёрен представил его мне как «Томми», а кураторы неизменно величали его «Шеф Томми», он и вправду был самым старшим по званию офицером датской разведки. Мне сказали, что он докладывал непосредственно директору Якобу Шарфу. Он крепко пожал мне руку и поблагодарил за старания.
Остальные сотрудники датской разведки собрались за белым обеденным столом и вели себя как паиньки. Американская делегация опоздала. В джинсах и ковбойских сапогах явился Джед в сопровождении высокого брюнета с проседью. В первый миг я принял его за человека с чековой книжкой, однако выяснилось, что это копенгагенский резидент ЦРУ, «Джордж». Он распахнул дверь перед низкорослым лысеющим мужчиной. «Алекс» был одним из «хозяев мира» с комплексом Наполеона.
Шеф Томми поприветствовал его формальным рукопожатием, и американец повернулся ко мне.
— Мы довольны вашими результатами и благодарим вас, — сказал он. Казалось, его голос отдавался эхом от стен.
— Мы рассматриваем операцию как реальную возможность остановить Авлаки, и вы понимаете, что для моего правительства это крайне важно. Сам президент Обама держит руку на пульсе. Я знаю, потому что лично докладываю обо всем в Белом доме.
Подчеркивать это было ни к чему. Оба его подчиненных сопроводили его слова подобострастной ухмылкой.
— Потому давайте сразу к делу: мое правительство готово выплатить вам за услуги четверть миллиона долларов в качестве вознаграждения. Доставьте Амину в Йемен, и мы немедленно переведем вам деньги.
В качестве вознаграждения, отметил я: как же эти ребята любят высокопарность.
— Мы только что договорились, — ответил я.
— Отлично, — сказал он. — Сразу хочу прояснить: первым делом вы держите в курсе нас, а не наших британских коллег.
Датские агенты подали сэндвичи с копченым лососем, маринованной сельдью и салями.
Алекс без обиняков продолжал:
— Нам надо придумать предлог для вашей встречи с Аминой.
Несмотря на все предупреждения Авлаки не ехать в Вену встречать Амину, американцы слышать не хотели пускать ее в Йемен, не прощупав как следует.
Я вынул ноутбук и тут же приступил к составлению электронного письма Авлаки:
«Касательно сестры — она настаивает, чтобы я встретил ее в Австрии, в Вене. Дело в том, что у нее возник ряд вопросов, которые по телефону не обсудишь».
Алекс настоял на том, чтобы отредактировать текст — явно из стремления претендовать потом на авторство.
Я вошел в программу «Секреты моджахеда» на своем компьютере, ввел свой пароль и открытый код Авлаки и кликнул по иконке «Зашифровать». Скопировал и вставил зашифрованный текст в «почтовый клиент», набрал адрес анонимного электронного почтового ящика Авлаки и нажал «Отправить».
Алекс наблюдал за моими действиями, чуть ли не раскрыв рот.
— Вы понимаете, что только что отправили сотни агентов домой, в Штаты, — сказал он.
Авлаки ответил пять дней спустя.
«Я загружу для тебя короткое зашифрованное видео, и когда будешь с ней встречаться, ты ей его покажешь, чтобы она могла убедиться, что это действительно я».
Эта видеозапись Авлаки была ответом на просьбу Амины прислать ей личное видеопослание, чтобы убедиться, что она общается с самим Авлаки, а не с кем-то еще.
Сотрудникам датской разведки я сообщил об электронном письме Авлаки через норвежского провайдера «Теленор». Мы пользовались «Теленор», потому что шифрование у них было надежнее, чем у большинства провайдеров. Датчане очень много данных передавали американцам, но как любая спецслужба, датская разведка тоже хотела получить ту или иную информацию первой. Так датчане напоминали американцам, что я датский актив. Однако даже «Теленор» не давал стопроцентной гарантии того, что сообщения больше никто не прочтет. Сотрудники МИ5 предупредили меня, чтобы я ничего важного по телефону не сообщал — на случай, если подслушивают русские или «Моссад». А МИб вообще отказалась от телефона как средства связи с агентурой.
Несколько дней спустя Авлаки написал снова, сообщив, что живет уже не в палатке, а в доме.
«Я лично предпочитаю палатку в горах, потому что там мне удобнее и читать, и писать, и заниматься исследованиями».
Он приложил к своему посланию длинное личное письмо Амине и попросил меня зашифровать его с помощью «Секретов моджахеда», добавив: «Самое главное, чтобы у нее была надежная электронная почта и никто из домашних не мог бы прочесть».
На эту встречу в Вену со мной поехал Джед, и когда мы сидели в пивной в ожидании приезда Амины, я поразился, узнав, что и он, как и я, любит группу «Metallica». Я до сих пор почти ничего не знал об этом человеке. У него были жена, дети и доберман. Меня не касалось, откуда он родом, где жил и работал, и я не лез к нему с вопросами. Но я действительно ценил его стремление достичь результатов.
По плану Алекса я должен отвести Амину в булочную в «Лаунж Герстхоф», где в соседнем баре ресторана нас будет ждать группа наблюдения. Но в последнюю минуту до меня дошло, что глупо тащить мусульманку туда, где подают спиртное. И я вместо этого предложил близлежащий «Макдоналдс».
Мы уселись за перегородкой. Я дал ей прочесть письмо Авлаки на своем ноутбуке.
«Сестра, этот шаг, на который ты отважилась, очень важен, и я молюсь, чтобы ты была готова к нему. Однако позволь мне сказать тебе кое-что из своего личного опыта…
В общем и целом моя жизнь была беззаботной и комфортной. Но мне приходилось жить и в палатках без водопровода, я бывал сильно ограничен в передвижении.
Но позволь мне признаться тебе, что мир и покой в моем сердце, которыми я обязан Аллаху, все пройденные ради этого трудности отвратили меня от моей прежней жизни. Я не променял бы ее на целый мир.
[Проведенные в тюрьме месяцы] стали лучшим периодом моей жизни. Я никогда не думал, что смогу… но смог. Почему? Потому что Аллах мне помог…
Сложность состоит в том, что [ты столкнешься] с ограничением свободы передвижения и общения. Непросто жить в чужой стране, не имея друзей и не зная языка…»
Амина медленно и безо всяких эмоций читала это послание. Потом, оторвав взор от монитора, посмотрела на меня.
— Вы осознаете все последствия? — спросил ее я.
— Да, я готова, — ответила Амина. Иншааллах! — Я хочу посвятить себя исламу и хочу, чтобы шейх Анвар стал моим учителем.
Женщина стала расспрашивать меня о Йемене, но отсутствие у нее опыта поездок в другие страны (ее единственный визит в арабский мир ограничивался курортом в Тунисе) означало, что она имеет смутное представление о жизни, с которой ей предстоит столкнуться. Однако в ее искренности и преданности исламу у меня сомнений не возникло.
