Как и просил Авлаки, я объяснил Амине, как посылать зашифрованные электронные письма при помощи программы «Секреты моджахеда».
— Это означает, что и я тоже моджахедка? — спросила она, пристально посмотрев на меня.
— Да, сестра, — ответил я.
У нее на глаза навернулись слезы.
— Я — моджахедка, — прошептала она, дрожа от волнения.
Все детали встречи я в тот же самый вечер передал агентам в номере гостиницы в Копенгагене.
Джордж, местный резидент ЦРУ, был доволен.
— Мы передадим эти сведения в Вашингтон и будем ждать, каков будет следующий шаг.
Британцы все еще не расстались с надеждой на отстранение меня от операции. Во второй половине марта британские коллеги пригласили меня в отель «Айс» далеко на севере Швеции: это дворец чудес, полностью вырезанный изо льда и снега.
Прибыли кураторы из МИ5 — Энди, Кевин и Эмма в шикарном лыжном костюме и сапогах-луноходах. Явился Кланг, не пропускавший ни одного подобного мероприятия. А вот американцев не пригласили.
Мы катались и на собачьих упряжках по снегу, и на джипах и снегоходах по льду.
Во время этой поездки британцы не обсуждали со мной Амину. Наверняка думали, что это будет уж слишком явно и вульгарно, а может, опасались Кланга. Британцы знали датскую разведку, а американцы крупно вложились в затею с Аминой. Но мне кажется, что они просто рассчитывали, что наша встреча в северных снегах заставит меня пересмотреть свои намерения.
Однако операция «Амина» уже началась, и давать задний ход было слишком поздно.
Весенним днем 2010 года я стоял в очереди на регистрацию в аэропорту Бирмингема, собираясь сесть на самолет до Копенгагена, куда меня вызвали на совещание по операции «Амина». Внезапно зазвонил телефон.
Это был Кевин, куратор из МИ5. Он знал, где я.
— Мортен, если ты сейчас туда полетишь, ты должен понять, что мы больше не встретимся, — предупредил меня англичанин.
Я отошел подальше от стойки регистрации. С точки зрения британцев, я встал не на ту сторону, и это было роковое решение.
— Я просто хочу сказать, что мы здорово провели время вместе, — продолжил Кевин. Я не сомневался в его искренности.
— Мы очень недурно поработали. Все это действительно грустно, но ничего не поделаешь — бюрократия.
МИ5 и МИб обрубали концы.
Я очень нервничал во время полета в Копенгаген. Я привык к Кевину, Энди, Эмме, Солнышку и остальным британским кураторам. Англия стала для меня едва ли не второй родиной, и мне казалось, британцы понимали меня лучше датчан. Однако разрыв был окончательным. Датчане предупредили меня, что британцы официально запретили мне читать электронные письма от Авлаки на территории Великобритании. И отныне мне приходилось летать в Копенгаген, чтобы читать их там.
У меня не было времени переваривать разрыв отношений с МИ5 и MИ6. По прибытии в Копенгаген меня привезли на виллу на южном берегу Роскилле-фьорда, милях в 25 к западу от Копенгагена.
Джед сказал мне, что я должен буду купить чемодан для Амины.
— А это ее не насторожит? Просто этот жест может показаться ей странным! — предположил я.
И придумал другой вариант. Я спрошу у Авлаки, что нужно взять с собой Амине в дорогу. Если она поймет, что инициатива исходит от него, никаких подозрений это у нее не вызовет.
Еще Джед показал мне деревянную косметичку, которую я должен был вручить Амине. Объяснять мне, что это следящее устройство, не требовалось. Но подобные вещи неизбежно вызывают подозрение.
Так же считал и Кланг.
— Тебе ни в коем случае нельзя ехать с этой штуковиной — стоит кому-то ее обнаружить, и вам обоим конец, — предостерег он. — Иногда я просто диву даюсь американцам. Они не ведают, что творят.
21 апреля, незадолго до вылета в Вену, я получил ответ от Авлаки.
«У нее не должно быть ничего, кроме чемодана среднего размера и сумки. На всякий случай ей надо взять с собой наличные… Хотя бы 3000 долларов. И билет тоже на всякий случай заказать в оба конца: в аэропорту могут возникнуть непредвиденные обстоятельства».
Авлаки рассчитывал, что я соберу деньги в мечетях Великобритании.
Вообще Авлаки был очень внимателен к деталям: всего за 3 недели до описываемых событий говорили, что, мол, администрация Обамы санкционировала убийство Авлаки
[164]. «Нью-Йорк таймс» писала, что Белый дом решился на беспрецедентный шаг — санкционировал ликвидацию Авлаки, хотя тот был американским гражданином, поскольку Авлаки считали активным пособником терактов. Джеда и Джорджа радовал наш успех. Удалось преодолеть еще одну преграду, и их операция впервые позволяла взять Авлаки под прицел. Они прислали мне зашифрованное электронное письмо, в котором Авлаки фигурировал как «Хук». Это была одна из его кличек в кругах джихадистов.
«Наши разговоры о том, что Хук порекомендует ей в связи с ее приездом, по-видимому, даром не прошли!.. И мы считаем, что теперь ты вполне можешь сослаться на указания Хука, предложив сестре взять с собой чемодан… и 3000 долларов… отличная легенда для предстоящей поездки и встречи с ней. Желаем благополучно добраться и удачи, твои братья».
Редчайший случай, когда ЦРУ оставило документальную улику, пусть и зашифрованную.
Ветреным весенним днем мы встретились с Аминой в одном из парков Вены и зашли в турецкий ресторанчик. Я рассказал ей о требованиях Авлаки: о чемодане и о том, что он доверил мне сбор средств на ее поездку.
На следующий день из Вашингтона в Роскилле прилетел Алекс. Кроме Сёрена, сидевшего с нами, остальные датские агенты носили нам с кухни кофе и закуски — лучшее доказательство того, кто в доме хозяин.
— Пришла пора любовных посланий, — сказал Алекс.
Парой недель ранее Авлаки прислал мне видеозапись для Амины и попросил, чтобы Амина перед отъездом тоже записала для него видео. Джед достал из сумки и подвинул ко мне через стол видеокамеру.
И еще надо купить чемодан.
— Мы в точности должны знать его тип, цвет, все остальное, — предупредил Джед. Он предложил «Самсонайт». Купленный в магазине чемодан перед отлетом Амины в Йемен в аэропорту заменят копией со следящим устройством.
