После встречи с Абдулом я купил флэшки, написал письмо Авлаки и зашифровал с помощью «Секретов моджахеда». И попросил, чтобы Авлаки направил ко мне курьера с ответом. «Белый медведь», писал я, будет ждать его в известном нам обоим ресторане в Сане по вечерам — три вечера в указанные мною дни. Загрузив послание на флэшку, я передал ее Абдулу.
— Скажи Муджибу, чтобы тот передал ее Адилу аль-Абабу, — сказал я ему. Йеменский боевик Абаб, которому я помогал в Сане в 2006 году, стал религиозным эмиром АКАП на подконтрольных племенам территориях. Я не сомневался, что он передаст флэшку Авлаки.
«Я обращаюсь к Абдулу, потому что у меня нет другого выхода, хотя я и не полностью доверяю ему», — написал я Авлаки.
Я решил подстраховать себя из-за сомнений, которые Авлаки высказывал относительно Абдула. И шел на немалый риск. Если бы Абдул прочел мое зашифрованное послание, я остался бы без посредника, а в худшем случае нажил бы себе врага.
Местом для предстоящих встреч я избрал таверну «Аль-Шайбани», где подавали традиционные мясные блюда и которая располагалась недалеко от нашего дома. Я сразу же сообщил об этом датским кураторам, а те, в свою очередь, проинформировали американцев. В первый из трех назначенных вечеров я пришел в «Аль-Шайбани» и сидел там, потягивая чай. Меня не покидало неприятное чувство, что за мной следят. Двое мужчин в йеменской одежде слишком уж часто украдкой на меня поглядывали. Наверное, я просто был взвинчен — все-таки выглядел я довольно странно в охваченной волнениями столице арабского государства. Назначенный час давно миновал, и я понял, что курьер не придет. История повторилась и на следующий день, и я уже подумывал, что Авлаки не получил моего послания.
На третий вечер к моему столику подошел темнокожий худощавый молодой человек. На нем был шарф, какие носили в Марибе, провинции, считавшейся зоной, полностью подконтрольной «Аль-Каиде». На вид ему было не больше девятнадцати.
— Цвет? — спросил меня молодой человек по-арабски.
— Ахдар, — ответил я тоже по-арабски, что означало «зеленый». Это был пароль, сообщенный мною Авлаки. Курьер, сунув руку в карман, извлек оттуда флэшку и передал мне. Ту самую, которую я отдал Абдулу. И еще вручил мне 300 долларов, молча кивнув на флэшку.
— Я должен взглянуть на это. Я встречусь с тобой в ресторане «Аль-Хамра» на улице Аль-Хаддах через четыре часа, идет? — предложил я молодому человеку.
Вернувшись домой, я трясущимися от волнения руками вставил флэшку в ноутбук, вошел в программу «Секреты моджахеда» и стал читать.
«Я получил твою флэшку», — писал Авлаки, добавив, что — «хорошо, что ты не хочешь в будущем передавать послания через Абдула».
И продолжал: «Три момента: когда будешь писать мне по электронной почте, прошу, на всех письмах указывай дату. Во-вторых, имей в виду, что курьеру надо несколько дней, чтобы до меня добраться, поэтому назначай встречу заранее. В-третьих, если шлешь письма в «Инспайр», не пиши «шейху». Все твои письма мне и так доставят.
Прошу тебя: ответь на мое письмо и передай ответ брату», — писал Авлаки.
«Этот брат будет нашим курьером на данный момент. И еще одно ВАЖНОЕ примечание: брат не знает, что передает сообщения для меня, и не знает, где я, так что ни слова о том, что это послание предназначено мне. Просто отдай его ему, и он доставит его, куда следует, а я получу. Иншааллах!»
Авлаки воспользовался обычным приемом, передавая мне свое послание. Прием этот был классическим — курьер ничего не знает. Даже если бы этого юношу арестовали, американцы не догадались бы, кому адресовано письмо, и не смогли бы выйти на Авлаки. Этот молодой курьер был всего лишь звеном в цепочке и понятия не имел, куда и к кому направится следующий курьер.
«В будущем пусть лучше флэшку брату передает твоя жена, — писал Авлаки. — Решать тебе, но я считаю, что за тобой наверняка следят, а это риск и для тебя, и для брата… Брат утверждает, что часто ему бывать в Сане небезопасно. Поэтому, пожалуйста, пиши обо всем, что хочешь мне сказать».
Такое детальное наставление по вопросам безопасности навело меня на мысль, что Авлаки опасается стать жертвой предательства и хорошо понимает свой нынешний высокий статус. Именно поэтому он и настаивает на том, чтобы переписка велась по цепочке.
«Прошу тебя, сообщи мне свою программу действий и последние новости с Запада», — просил он. И изложил еще одну просьбу: «Моей жене кое-что понадобилось в Сане. Может ли твоя жена купить это для нее? Мы уже отправляли наших людей, но купленное ими ей не понравилось».
Также Авлаки приложил послание от Амины Фадие:
«Я скучаю по родным. Иншааллах, я надеюсь когда-нибудь встретиться с ними. Тебя наверняка интересует, как у меня дела. Хорошо, Аль-Хамду ли-Ллях. Теперь, прожив здесь год, я по-настоящему обвыклась, но все эти ограничения, на которые мы вынуждены идти, усложняют жизнь… Я каждый день учусь. Учусь готовить блюда йеменской кухни».
Однако список покупок имел мало общего с желанием разнообразить йеменскую кухню.
«Прошу тебя, пришли нам шоколад «Линдт», любой вкус — 100 г, «Киндер Буэно» — 100 г, «Ферреро Роше». И еще мне бы хотелось духи. «Лайт Блю» от «Дольче и Габбана». В красивой упаковке лазурного цвета».
На самом деле она тоскует по дому, мелькнула у меня мысль.
Был и еще один список покупок, совершенно других, явно рекомендованных мужем. Так что прошлогодняя идея прихватить с собой в Вену Фадию оказалась не такой вздорной. Амина детально описала ей свои пожелания насчет одежды и других чисто женских штучек, о которых я, как истинный салафит, явно не помышлял.
«Йеменскую одежду я не ношу. Мне ничего не нравится, в ней слишком жарко. Ткани не подходят, сплошная синтетика, и это просто ужасно.
Прошу тебя, если сможешь, подыщи какую-нибудь европейскую одежду. Мне ее так не хватает, — писала она. — Платья должны быть длинными без рукавов… Ткань — легкой и непрозрачной… И если сможешь, найди джинсовую мини-юбку — узкую и очень короткую.
И еще мне нужны 10 пакетов прокладок…»
И дальше все в том же духе.
Я вытащил свой датский iPhone и позвонил Клангу, находившемуся за тысячи миль, в Дании.
— Министр сельского хозяйства ответил мне, и у него есть послание для меня, — доложил я.
— Чтоооооо? — изумился Кланг, забыв про наш псевдоним Авлаки. (Мы с Клангом условились величать Авлаки «министром сельского хозяйства Йемена».)
— Черт побери! Это великолепно! — воскликнул он.
Мы продолжили разговор на датском диалекте, который, по нашему глубокому убеждению, ни один йеменец понять не мог. Да и американцы из Агентства национальной безопасности тоже.
— Послушай, скоро нам предстоит встреча в одном теплом местечке, — сообщил Кланг под конец разговора.
Я набросал короткий ответ для Авлаки, закрыл ноутбук и поспешил в магазины. Купить мне удалось не все, о чем просили Авлаки и его жена. Даже «роскошные» магазины в Сане выглядели довольно убого. Кроме того, было важно не покупать все сразу, чтобы у них (в особенности у Амины) был интерес оставаться на связи. Потом я пошел в «Аль-Хамра» передать пакеты с покупками и флэшку с письмом курьеру.
