Безрезультатно.
Может, я ошибся при вводе данных? Или кто-то добрался до моего компьютера? Требовалось успокоиться.
Я начал сначала. И пару секунд спустя случайный набор символов превратился в связный текст. Я вздохнул с облегчением.
«Ас-саляму алейкум, мой курьер слегка запоздал. Иншааллах, кого-нибудь на встречу с тобой в один из трех назначенных тобой дней я пришлю. Это будет не тот брат, что в первый раз, но пароль неизменен, вопрос: «Какой цвет?», ответ: «Ахдар [зеленый]», — писал Авлаки.
«В письме сразу пиши мне как можно больше, потому что часто отправлять людей на встречу с тобой опасно. Для писем мне из Йемена тебе надо создать новый аккаунт, чтобы враги не узнали, что этот парень пишет сначала из Европы, а потом из Йемена. Так они поймут, кто ты такой», — добавил Авлаки.
Я скопировал послание в папку «Черновики» общего с датской разведкой почтового ящика от «Теленор», чтобы датчане в деталях передали все в Лэнгли и оперативникам ЦРУ в Сане.
На меня произвело впечатление, насколько Авлаки серьезно озабочен безопасностью и тем, как бы я не оказался в поле зрения западных спецслужб. Это была важная деталь. Я вспомнил, как он однажды сказал мне: «Лучше иметь рядом врага, чем глупого друга». Узнай, на чьей я стороне, он бы свое мнение наверняка изменил.
Первая встреча была назначена на 12 августа в 22:30 на парковке у ресторана KFC в центре Саны.
От дома до центра города на своем пикапе «Сузуки» я доезжал примерно за четверть часа, но в тот вечер решил ехать не напрямую, а окольным путем. В Эдинбурге меня неплохо обучили уходить от слежки, и я беспорядочно кружил по узким улицам, наугад поворачивал то вправо, то влево.
В машину я прихватил оружие, одолженное у Абдула — пистолет в бардачке и прикрытый одеялом АК-47 на заднем сиденье. В Йемене почти все мужчины вооружены, из местных никто и глазом не моргнул бы. Абдулу я объяснил, что это для самообороны, на тот случай, если меня накроют йеменские спецслужбы.
Страшно нервничая, я ждал курьера Авлаки у KFC. С моим ростом и цветом кожи меня трудно не опознать. Сотрудника ЦРУ, с которым мы встречались в Копенгагене, я не заметил, значит, наверняка так и надо.
Я огляделся. С ярко освещенного рекламного щита прямо на меня уставился полковник Сандерс в переднике. Над ним, подсвеченные в вечернем небе, вздымались шесть высоких минаретов и монументальные белые купола мечети Аль-Салех. Йеменской казне недавно достроенное творение ненавидимого президента обошлось примерно в 100 долларов за метр, притом что Йемен — беднейшая страна арабского мира.
Толпы хорошо одетых молодых йеменцев входили и выходили из ресторана. Для большинства местных KFC — удовольствие дорогое. Однако в тот вечер народу было много, что неудивительно, поскольку стоял Рамадан, когда мусульмане разговляются только после заката.
Я уже подумывал тоже пойти и взять жареной курятины, но заметил, что кто-то движется в мою сторону по территории парковки. На фоне ярко освещенной мечети виднелся лишь силуэт. Когда он приблизился, я разглядел, что этот курьер постарше — лет 25 — и пониже первого. Но такой же темнокожий и с таким же «марибом» на голове. Подойдя, он произнес пароль, я — отзыв, и я передал ему спортивную сумку с деревянными брикетами и другими покупками, в том числе с одеждой для Амины.
Кроме того, я вручил ему флэшку с письмом для Авлаки. В нем я испрашивал у шейха благословения своей задумки — создания исламских дружин самообороны для защиты мусульман западных стран от ксенофобов и обучения ополченцев стрельбе, боевым искусствам и навыкам выживания в экстремальных условиях. Этот план родился у меня после взрыва и расстрела, устроенного антиисламским фанатиком Андерсом Брейвиком в Норвегии. Теракт произошел за месяц до описываемых событий. Заинтересуйся задумкой Авлаки, у меня появился бы лишний предлог продолжить с ним контакт. Кроме того, план неизбежно привлечет в Европу исламских экстремистов, что позволит мне выявлять новые мишени.
— Это Самир Хану? — спросил курьер.
Я поразился. Жуткий дилетантизм.
Редактор онлайн-журнала АКАП «Инспайр» Самир Хан родился в Саудовской Аравии, но большую часть жизни прожил в США
[204]. В Йемен переехал в 2009 году, где вступил в «Аль-Каиду» и близко сошелся с Авлаки. Самир Хан встречался с нигерийским террористом Абдулмуталлабом, прятавшим бомбу в трусах, и помогал Авлаки изучить систему загрузки в транспортные самолеты для доставки на борт начиненных взрывчаткой принтеров
[205].
— Нет, брат, это секрет, — назидательно произнес я в ответ.
Тот с удрученным видом исчез в темноте.
Три дня спустя пришло зашифрованное электронное письмо от Авлаки:
«Ас-саляму алейкум… Я все получил… кроме флэшки! Брат, который должен был ее передать, попался и вынужден был ее уничтожить. Вещи прекрасные, но теперь у меня нет флэшки. Сандалии тоже хорошие. Мне нужен именно гексамин в брикетах. А ты передал не гексамин, а непонятно что. В следующий раз постарайся привезти мне гексамин», — писал он.
Значит, брикеты гексамина на самом деле требовались для изготовления взрывчатки.
Авлаки попросил меня сообщить ему все, что известно об аресте Варсаме. И еще у него была особая просьба: «Слышал в новостях, «Нью-Йорк таймс» писала о том, что «Аль-Каида» в Йемене скупает в больших количествах семена клещевины, чтобы добыть из них рицин для терактов в США. Найди мне все, что сможешь, по этой теме»
[206].
Я отыскал эту статью в «Нью-Йорк таймс»
[207].
«По полученным разведкой секретным данным, филиал «Аль-Каиды» в Йемене уже более года усиленно массово скупает семена клещевины для производства рицина, белого токсичного порошка, сильнейшего яда, ничтожное количество которого при вдыхании или попадании в кровь вызывает смерть. Сотрудники разведки заявили, что у них есть доказательства того, что семена клещевины боевики «Аль-Каиды» везут и получают из них яд в Шабве, труднодоступной и подконтрольной племенам и боевикам провинции Йемена».
