Они предлагали мне необлагаемую налогом выплату. Я не специалист по налогообложению, но этот вариант настораживал в соответствии и с датским, и с британским законодательствами.
— Но меня действительно бесит, как вы годом раньше обошлись со мной в деле Анвара, — ответил я.
— Понимаю, понимаю, но как раз сейчас мы пытаемся это урегулировать, — успокоил меня Йеспер.
И тут относительно последствий моего возможного общения с прессой последовала угроза погрубее.
— У тебя мало времени, чтобы все как следует обдумать, потому что кое-кому не терпится с тобой встретиться… Проблема в том, если ты с ними свяжешься, пути назад не будет.
И Йеспер попробовал снова заговорить об их предложении.
— Предложение, которое они вынашивают теперь — я никогда ни с чем подобным не сталкивался. И это признание своей ошибки. Они намерены признаться, что ошиблись. И ты сможешь этим воспользоваться с выгодой для себя.
Я ответил, что должен подумать. Мне позарез требовались деньги — в биографии осведомителя всегда масса дыр, и независимо от того, сколько я мог из них выжать, мне надо было содержать и себя, и Фадию, и предусмотреть вариант новой жизни — ничего общего с моими бывшими «братьями» не имевший. Такая перестройка станет мне в копеечку. Это была моя первая попытка.
Разработав предложение, я позвонил Йесперу. Мое встречное предложение: за 4 миллиона датских крон (700 000 долларов) я передаю им свой компьютер вместе с могущими послужить доказательствами файлами, электронными письмами и записями и, кроме того, никогда и ни при каких обстоятельствах обещаю не упоминать о сотрудничестве с разведслужбами Запада. Он перезвонил мне, заявив, что датская разведка не даст больше уже предложенного.
— Это предложение я просто не могу принять. Я могу только поблагодарить тебя, Йеспер, и сказать твоему начальству, что им должно быть стыдно, — сказал я.
— И я тоже тебе благодарен. Иногда с тобой бывало непросто, но скучно — никогда.
Каким-то образом датская разведка все-таки пронюхала, что я приступил к составлению плана подачи своей истории трем журналистам из «Юлландс-Постен», потому что 19 сентября Йеспер позвонил снова. Датская разведка дает мне пособие в размере пяти годовых окладов плюс выплату наличными около 700 000 крон: в общей сложности — почти 2,2 миллиона датских крон, или 400 000 долларов. Я спросил Йеспера: а что если нам заключить соответствующий контракт?
— С подписанием дело обстоит очень и очень непросто. Не знаю, может, ты почувствуешь себя увереннее, переговорив с Якобом, — предложил Йеспер, имея в виду Якоба Шарфа, директора датской разведки.
После торговли касательно деталей я еще раз позвонил Йесперу
[264].
— По рукам, — заявил я Йесперу.
— Спасибо, это было чертовски сложно, — признался он.
Не сложнее того, что последовало. В тот же день журналисты из «Юлландс-Постен» рассказали мне, что один датский телеканал планирует зарубить мою историю о работе на датскую разведку. На телестудии явно побывали люди из ПЕТ, пытаясь ограничить ущерб — бросить ком грязи побольше, а главное первыми. Я понятия не имел, переклинило у ПЕТ мозги, или этим маневром они хотели затянуть переговоры. Но чем бы они ни руководствовались, впоследствии один тележурналист в разговоре со мной подтвердил, что был звонок из датской разведслужбы, предлагавший предать огласке их вариант истории.
Я почувствовал, что ПЕТ дает задний ход. Я подозревал, что их предложение было просто уловкой, пока они выискивали способы отсечь меня от собранных мной электронных доказательств. Разозлившись, я перезвонил Йесперу и сказал ему, что никакой сделки не было.
Йеспер прямо заявил, что ПЕТ не станет защищать меня, если я раскроюсь.
— Стоит ли предавать все огласке только из желания отомстить? Ты не сможешь свободно видеться с детьми. Они не смогут свободно видеться с бабушкой и дедушкой. И все потому, что тебе потребовалось получить сатисфакцию, — злобно сказал в трубку обычно сдержанный Йеспер.
Но я не внял его аргументам.
7 октября 2012 года, прямо перед выходом в «Юлландс-Постен» первой статьи, я отправил Йесперу СМС
[265].
«Просто хочу, чтобы ты знал, что я записал все наши с тобой разговоры», — сообщил я.
«Зачем ты их записывал?» — тут же последовала ответная СМС.
«Просто потому что я — шпион, а шпиона из меня сделали вы ☺».
Эпилог
Великобритания, тайное место жительства, весна 2014 года
Первая статья «Юлландс-Постен» от 7 октября 2012 года вызвала в Дании сенсацию. В ней отмечалась моя роль в выслеживании Авлаки в ходе операции ЦРУ и датской разведки по наведению на него удара беспилотника. Скандальное обвинение в Дании, где правительству запрещено участвовать в подобных политических убийствах. Впоследствии журналисты «Юлландс-Постен» получили за свою историю недавно учрежденную «Премию европейской прессы».
Новость подхватили во всем мире. В декабре 2012 года в знаменитой американской новостной программе «60 минут» телекомпании Си-би-эс Лара Логан взяла у меня интервью, где основной упор был сделан на мою роль в выслеживании Авлаки.
После долгих лет работы в тени сюрреализмом было видеть свое имя в газетах и на телевидении, а сотрудничество с западной разведкой — достоянием гласности. Было приятно, что общественность узнала о том, что я считал успехами и провалами в моей разведывательной работе. Однако вдали от камер я чувствовал себя уязвимым. А моя жена Фадия все еще не могла смириться с тем, что я так долго ее обманывал и нагородил так много лжи.
За пару недель до публикации моей истории в «Юлландс-Постен» я предложил ей отправиться в долгий поход за город. Стоял замечательный конец лета, воздух наполняли ароматы зрелого ячменя и пшеницы. Мы уселись на краю поля, я даже устроил пикник.
Мы наблюдали за жаворонками в вышине, и я рассказал ей обо всем. О том, как меня завербовали, о работе в Йемене и Кении, в Ливане и Бирмингеме, Дании и Швеции, о моей размолвке с ЦРУ и датской разведкой, о роли в убийстве Авлаки, о деньгах, о кокаине и о поездке в Южный Йемен для встречи с Вухайши. В нашем браке уже возникла напряженность, и я предупредил Фадию о том, что после публикации моей истории в прессе давление возрастет. Защиты от спецслужб мне ждать не приходилось, а многие захотят меня убить. Наш мир сожмется, мы всегда будем настороже. Фадия была шокирована.
— Почему? — спросила она. — Ты мне не доверял? Пять лет бесконечной лжи. А ты представляешь, как мне было одиноко? Со мной было только твое тело, мыслями ты вечно был где-то еще.
