Рев семидесяти тысяч голосов, слившихся в один.
По центру арены стоял один гладиат, купаясь в этом громе. Ослепляющее пламя двух солнц отражалось от двух длинных заточенных цепей, которые обматывали его тело. Он был одет в блестящую сталь, одну руку защищала чешуйчатая наруча, а голени – поножи. Его лицо скрывалось за полированным шлемом, изготовленным в форме раззявленной пасти драка.
У окружавших его заключенных не было брони – лишь тряпки с кожаными вставками и ржавые мечи в руках. Такой вид казни должен был развлечь зрителей перед серьезными поединками, но на арене стояла дюжина приговоренных мужчин и женщин, сражающихся против одного гладиата; эдиторы не хотели давать преступникам шанс на победу. В конце концов, их доставили сюда на смерть.
Приговоренный насильник издал боевой клич и перешел в атаку, гладиат взмахнул острой цепью и вспорол ему живот, на ныне алый песок пролились витки малиновых кишок. Толпа одобрительно заорала. Сбоку к гладиату подошли поджигатель и убийца, но обоих встретила свистящая стена из стали, отрезая им руки по локти и рассекая глотки до кости.
Когда зрители закричали громче, а стены Уайткипа затряслись от топота ног, гладиат принялся за работу всерьез. Вскрывал трахеи и животы, отсекал ноги и руки, а для эффектного финала отрубил последнему заключенному голову прямо с плеч.
– Жители Итреи! – раздался голос из рогов вдоль всей арены. – Уважаемые администраты! Сенаторы и костеродные! Ваш победитель – Джованни из Лииза!
Гладиат взревел, поднимая окровавленные цепи. Пока он расхаживал по песку, доводя толпу до безумия, работники быстро утаскивали изувеченные трупы преступников. Лишь безымянная могила и бездна ожидали их впереди.
Мия стояла в клетке и смотрела сквозь прутья на песок. Игры почти подошли к концу – до Ультимы оставались только гонки эквилл и предстоящий поединок с шелкопрядицей. Чуть ранее от их коллегии выступил Мясник, но боец от Коллегии Тацита задал ему хорошенькую трепку – его жизнь уберегла лишь мольба о пощаде, обращенная к эдиторам. Волнозор и Сидоний дрались в бестиарии с двумя десятками других гладиатов против стаи ваанианских саблезубых медведей. Паре удалось убить трех зверей, но в финальном подсчете очков их превзошли два охотника из Коллегии Траяна. С разницей всего в два очка.
Так близко к венку и в то же время так далеко.
Ныне пара сидела в клетке с Мией и пыталась подлатать раны и пострадавшую гордость. Мясник был с Личинкой, которая зашивала ему голову и ребра. Мечница сидела спиной к арене и слушала, как затихает фурор снаружи. Женщина заняла себя тем, что вплетала крючковатые ножи в кончики своих дредов и тихо напевала под нос. Клинки были длиной в восемь сантиметров и острыми, как бритва. Мечница облачилась в нагрудник из вареной кожи, наплечники и поножи из темного железа. На скамье рядом с ней покоился шлем со срезанной макушкой.
– Скоро выйдут Брин и Бьерн, – сказала Мия.
Мечница кивнула, ничего не ответив.
– Нервничаешь?
– Как всегда, – усмехнулась женщина.
– Не бойся, сестра, – улыбнулся Волнозор. – Этот поединок у тебя в кармане.
Мечница медленно кивнула. В последние недели перед отплытием из Вороньего Гнезда их тренировки с Фурианом заметно улучшились, и за время долгих занятий под жаркими солнцами трио добилось кое-какой синхронности. Двигаясь в едином порыве, они регулярно побеждали Аркада. Скорость Мии. Сила Фуриана. Мечница – мост между ними. Хоть Непобедимый и сидел в отдельной клетке чемпиона, что считалось традицией перед поединком, они максимально приблизились к тому, чтобы зваться командой, насколько это вообще было возможно.
– У нас есть шанс, – признала Мечница.
По правде говоря, был и не один. Эшлин прибыла в Уайткип на неделю раньше гладиатов из Коллегии Рема и с тех пор постоянно тайком прокрадывалась на арену. Передавая сообщения через Эклипс, она в точности рассказала Мие, как эдиторы планировали придать пикантности зрелищу схватки между чемпионами Коллегий Рема и Леонида. Более того, Эш приготовила особенный подарок, чтобы склонить чашу весов в их пользу.
Мия закрыла глаза, прислушиваясь к шуму далекого моря.
[42] По другую его сторону находился Годсгрейв – если забраться на высокие стены Уайткипа, то можно было увидеть Ребра. Мие оставалось сделать последний шаг к «магни».
Всего один поединок отделял ее от возмездия.
Прозвучали фанфары, зрители взревели в ответ. Камень под их ногами задрожал, гигантский механизм под полом арены пришел в действие. Мия посмотрела сквозь решетку и увидела, как центр арены раскололся, и посреди нее вырос продолговатый островок. Вдоль него выстроились в строгий ряд около сорока приговоренных к распятию преступников, крепко привязанные к крестам.
– Начинается, – сказала Мия.
Мечница и Волнозор присоединились к ней у прутьев. Девушка посмотрела на Сидония, вставшего рядом. Они не обсуждали тайну ее происхождения с той самой неночи, как подрались в клетке – Сид, казалось, был не против подождать, пока Мия сама к нему подойдет, будучи готовой к разговору. Но она заметила, что с тех пор он постоянно держался поблизости. Сидел с ней за трапезами, тренировался неподалеку и никогда не отдалялся больше, чем на несколько шагов. Словно чувствовал, что должен опекать ее. Словно новость, что она дочь Дария Корвере…
– Жители Итреи! – раскатился по стадиону громоподобный голос эдитора. – Мы представляем вам гонку эквилл «Венатуса» Уайткипа!
Зрители загалдели в ответ, крики волнами прошли по трибунам. Арена Уайткипа не могла сравниться по размерам с родственной ареной Годсгрейва, но Мия предположила, что на ней собралось как минимум семьдесят тысяч человек. Их шум, духота, пульсирующий ритм скандирования подхватили ее и вернули назад к пескам Стормвотча, когда она расхаживала по трупу блювочервя.
