– Всемогущий Аа, смотрите! – крикнул Сидоний.
Мия прищуренно посмотрела сквозь дым и увидела, что Брин задвигалась. Девушка медленно поднялась на колени, снимая шлем с плюмажем. Под пристальным взглядом Мии и рев зрителей лучница неуверенно встала на ноги.
От нее до финишной линии было где-то около пятнадцати шагов. Все, что ей требовалось, это пойти по прямой, и Соколы получили бы свою победу. Ваанианка начала ковылять к ней, держась за ребра, хромая и спотыкаясь, толпа скандировала: «Брин! Брин! Брин!» Лучница сплюнула кровь на песок, ее лицо исказилось, взгляд сосредоточился на финише.
Как вдруг в поле ее зрения попал брат.
Девушка остановилась. Мия затаила дыхание, вся арена затихла. В глазах Брин читалось недоумение. А затем она побежала к Бьерну, спотыкаясь, хромая и тяжело дыша. Он лежал лицом в песке всего в двух шагах от клетки гладиатов. Брин упала на колени рядом с ним и осторожно его перевернула.
– Бьерн? – спросила она дрожащим голосом.
Мия увидела кровь на его губах. Широко распахнутые голубые глаза смотрели на опаленное солнцами небо. Брин схватила его окровавленными руками и потрясла.
– …Б-брат?
– О Дочери, – выдохнул Сидоний.
– Продолжай дышать, – взмолилась Мия.
Брин низко наклонилась и прижала ухо к губам брата. Ничего не услышав, снова его потрясла. А затем ее лицо исказилось в крике.
– Бьерн?! – воскликнула ваанианка, пытаясь его растрясти. – Бьерн!
На арену промаршировали стражи, облаченные во все черное. Пока они осматривали тела падших Львов, Брин подняла своего брата на руки и начала рыдать, вопить, завывать. Сердце Мии сжалось от боли, по щекам скатывались слезы. Сидоний не шевелился, словно превратившись в статую. Волнозор повесил голову, когда Брин крикнула:
– БЬЕРН!
Стражи направились к девушке, сидящей в пыли, и потащили ее за руки. Опомнившись, та начала сопротивляться, пинаться, кричать: «Нет! НЕТ!» Потребовалось четыре мужчины, чтобы увести ее с песка, пока она вырывалась и выкрикивала имя брата.
– Жители Итреи! – раздался голос из рогов. – Мы с сожалением объявляем… что у поединка нет победителя!
Мия закрыла глаза. После всего произошедшего все оказалось впустую. Ни лавров. Ни славы. Ничего. А затем, с обжигающим чувством в животе и морозом по коже, она услышала, как толпа начинает свистеть. Глядя сквозь прутья, увидела, что зрители вскочили на ноги и начали кидать еду и плевать на песок. На песок, запятнанный кровью восьми человек, семь из которых умерли просто ради их развлечения. Семь человек со своими надеждами, страхами и мечтами – и теперь все они просто трупы.
А зрители? Им было плевать.
Все, чего они хотели, это победы.
Мия сделала глубокий вдох. Сжала челюсти. Сидоний с остальными оставались у решетки, но девушка повернулась спиной и ушла. Сосредоточив взгляд на камне под своими ногами. На дороге, простирающейся впереди. На отмщении, ждущем в ее конце.
– …Мне жаль, Мия…
– Тебе? – прошептала она. – Почему?
– …Он был твоим другом…
– Они мне не семья, помнишь? И не друзья.
Она посмотрела на свои ладони. Почти полностью размывшиеся от слез.
– Все они лишь средство для достижения цели.
Глава 24
Обсидиан
Пусто.
Вот как Мия чувствовала себя внутри, слушая нетерпеливый топот зрителей на трибунах, пока работники арены волокли труп Бьерна с арены. Не обращая внимания на лезущие в глаза длинные волосы, она занялась тем, что начала пристегивать кожаный нагрудник к груди, железные поножи к голеням. Каждое движение расчетливое.
Методичное.
Механическое.
Из тени ее волос раздался шепот на ухо:
– …Ты в порядке?..
– …Мия?..
К двери в их камеру подошли стражи, одетые в черное. Позади них шел Фуриан в сверкающей броне и со шлемом Соколов на голове, на шее блестел серебреный торквес чемпиона. Рядом с Непобедимым ковылял Аркад, его лицо ничего не выражало. Впереди всех шла донна Леона в прекрасном длинном небесно-голубом платье, сурьма на ее глазах размазалась из-за слез. Когда стражи открыли дверь в клетку, Мия встретилась со взглядом домины, пытаясь оценить степень ее горя.
Было ли оно искренним? Или таким же пустым, как место в ее груди?
– Домина? – тихо обратилась Мечница. – Брин?..
– Она с Личинкой, – пробормотала донна. – Ей… нехорошо.
– Ее брат умер на арене, домина, – сказал Сидоний. – Как еще ей может быть?
– Я…
– Довольно, – прорычал Аркад. – Бьерн погиб с честью, как гладиат. Сосредоточьтесь на поединке и откиньте тревожные мысли. Вашему врагу они не воспрепятствуют.
Мия по-прежнему смотрела на Леону. Обдумывая все, что знала о женщине. Донна выросла среди насилия арены. Но хоть она и управляла манежем из мужчин и женщин, которые боролись и погибали ради забавы зрителей, должно быть, в ней еще теплились какие-то человеческие эмоции. Мия видела намеки на них в купальне с магистрой, возможно, даже в ее извращенной симпатии к Фуриану. В ней крылось что-то большее, чем обыкновенная жажда превзойти отца. Покажет ли им донна свою истинную печаль или отправит «мстить за падшего брата» и попутно добудет себе место в «магни»?
Леона взяла Мию и Мечницу за руки.
– Я…
Покачала головой, пытаясь обрести голос. На ее глаза накатились слезы.
– Будьте осторожны, – наконец прошептала она.
Мечница удивленно заморгала. Взглянула на Аркада.
– …Хорошо, домина.
– Поединок начинается, ми донна, – предупредил капитан стражи.
Леона кивнула, вытирая лицо.
– Что ж, тогда вперед.
Их провели по недрам арены, гул толпы вибрировал в стропилах над головой. Трио прибыло в просторную зону ожидания из черного камня и с железной решеткой, на пол арены вели четыре широкие ступеньки. Мию омыла волна криков зрителей, и она сжала челюсти, потупив взгляд в пол.
– Время пришло, – сказал Аркад. – Бессмертие в ваших руках. Возможность вырезать свое имя на земле, почтить свою домину и выиграть свободу. Между вами и «магни» стоит лишь один соперник. Соперник, который может истечь кровью. Соперник, который может умереть. – Он сосредоточил на каждом из них взгляд своих ледяных голубых глаз. – Вы – гладиаты Коллегии Рема. Сражайтесь вместе или умрите в одиночку.
Фуриан кивнул.
– Да, экзекутор.
– Да, экзекутор, – вторила Мечница.
Мия лишь смотрела, вспоминая слова Аркада в комнате Непобедимого, которые передал ей Мистер Добряк. Зная, что для этого мужчины она была лишь неудобством, камешком, на который он наступит по пути к «магни». Он использовать ее только для того, чтобы возвысить Фуриана, добиться своей цели.
