– Да уж, – вздохнула Мия. – Понимаю тебя.
Личинка поводила ложкой по миске и закусила губу.
– Забавно, но я тут думала… Когда лишаешь жизни человека, то забираешь не только его, ведь так? Ты забираешь все, что он значил для этого мира. – Девочка, сощурившись, посмотрела на Мечницу. – Ты когда-нибудь думала об этом? Когда убивала на арене?
– Нет, – ответила женщина. – Это верный путь к безумию.
– Тогда о чем ты думаешь? – спросила Личинка с полным ртом.
– Думаю, что лучше они, чем я, – пробормотала Мечница.
Девочка повернулась к Мие.
– Что насчет тебя, Ворона? Ты когда-нибудь думала о том, чего лишаешь мира?
Мия открыла рот, но не нашлась, что ответить.
По правде, она действительно думала о тех, кого убивала. В последнее время все чаще и чаще. Смерть люминатов, убитых в горе, было легко оправдать. Но всех после них? Сенаторского сына и магистрата, которых она убила по поручению Скаевы? Тех людей в Яме Висельных Садов? Гладиатов, которых она заколола на арене? В каком-то смысле они проложили ей дорогу в эту коллегию и к глоткам консула и кардинала. Но снимало ли это с нее вину?
– Я думаю, что конечный результат оправдывает средства, – ответила она. – Если этот результат воспрепятствует моему концу.
– Ты правда в это веришь?
– Приходится.
– Что ж, – Личинка грустно улыбнулась. – Лучше ты, чем я.
Клык заскулил и лизнул пальцы Мии своим плоским розовым языком.
– Прости, мальчик, – сказала она, присев, чтобы почесать пса под челюстью. – Ты уже все съел. Куда тебе еще?
Мастиф снова заскулил, на сей раз жалобней. Затем понюхал руку Мии и начал наматывать небольшие круги, поджав свой короткий хвост. Сел на задние лапы, издал звук, как будто пытался выкашлять проглоченный комок шерсти. И, посмотрев на девушку своими большими карими глазами, пес выблевал на пол струю ярко-алой крови.
– Зубы Пасти! – выругалась Мия, отпрыгивая в сторону.
Миска с рагу выпала из рук Личинки и разбилась о камень.
– Ворона…
Мия подняла взгляд и увидела, как из уголка губ девочки вытекает струйка крови.
– Что-то мне не… нехорошо… – прошептала она.
– Вот дерьмо, – выдохнула Мия.
Личинка соскользнула с плиты и закашлялась кровью. Мия побежала к ней и подхватила прежде, чем девочка упала на пол. Затем взглянула на Мечницу – женщина провела кулаком по губам, ее пальцы окрасились алым. И тут двеймерка схватилась за живот, и ее стошнило кровью на камень.
Мия посмотрела на Клыка, свернувшегося в луже крови.
На пустую миску, из которой ужинал пес…
– Вот дерьмо…
«Яд…»
– Помогите! – взревела девушка. – Помогите!
С веранды послышались крики боли, изумленная ругань, кашель и отхаркивание. Прижимая к себе Личинку, Мия потащила ее к выходу из лазарета и увидела всех гладиатов коллегии на коленях или на спинах, с испачканными в крови руками и ртами. По столу и полу растекалось рагу. Личинка застонала и выплюнула сгусток крови на грудь Мии. Ошарашенный Палец смотрел на эту кровавую картину, рядом стояло несколько не менее пораженных стражей.
– Да не стойте вы, мать вашу, помогите мне! – рявкнула Мия.
Палец увидел Личинку в ее руках и заковылял к ним на подмогу. Где-то в доме прозвучала тревога. Мия с Пальцем занесли Личинку обратно в лазарет и положили ее на плиту. Мечница лежала на полу, из ее рта текла кровь. Мия окинула взглядом помещение, ее разум активно работал. Присев у миски Личинки, она окунула палец в рагу, попробовала его на вкус и сплюнула. Среди приправ затаился горький металлический привкус. Ее мозг кипел, вспоминая все, благодаря чему она стала любимой ученицей Паукогубицы, повторяя снова и снова четыре основных принципа ядоварения:
Осуществление: пероральное.
Эффективность: смертельная.
Скорость: пять минут или меньше.
Место воздействия: желудок и кишечник.
Глаза Мии округлились, ответ пришел к ней во плоти.
– Это «погребальная песнь», – ахнула она, поворачиваясь к Пальцу.
– Ты…
– Да, блядь, уверена! У тебя есть коровье молоко на кухне? Или сливки?
– …Есть козье молоко для чая донны.
– Вскипяти его. Все, что есть. Сейчас же.
– Но я…
– Живо, Палец!
Повар побрел на кухню, а Мия начала перебирать баночки и пузырьки Личинки. «Погребальная песнь» – смертельный яд, и его довольно трудно приготовить, если не знаешь, что делаешь. Но это один из первых токсинов, который научил варить Мию Меркурио, и хоть антидот не был широко известен, для Клинка Матери Священного Убийства он не составил проблем. Радуясь, что донна позволила Личинке обновить запасы, Мия шарила по полкам и хватала нужные ингредиенты.
«Ярколист. Суходоль. Молочный чертополох…»
– Четыре Дочери…
Девушка обернулась и увидела донну Леону в сорочке, стоящую в двери лазарета. За ней маячила магистра, ее лицо исказилось от ужаса. В крепости продолжала звенеть тревога.
– Что, во имя Всевидящего… – выдохнула Леона.
– Яд, – ответила Мия. – «Погребальная песнь», подсыпали в ужин. Времени мало. Не могу найти гребаный нитрат серебра… У вас есть зеркало?
Донна смотрела на Личинку, наблюдая, как из уголков ее губ стекает кровь.
– Леона! – рявкнула Мия. – У вас есть зеркальце?
Женщина моргнула и перевела взгляд на Мию.
– Д-да.
– Несите его на кухню. Сейчас же! – Мия повернулась к стражам, стоявшим за своей госпожой. – Ты – неси Личинку, вы двое – несите Мечницу. Быстрее!
– Делайте, как она говорит! – крикнула Леона.
Мия взяла в охапку все пузырьки и баночки и побежала по двору вместе со стражей, а Леона кинулась к себе в комнату. Личинка снова закашлялась, Мечница стонала. Веранда больше походила на поле боя, гладиаты распластались в лужах крови. Волнозор лежал лицом вниз, Брин опиралась на стол, с ее губ срывались густые ленты крови и слизи, Сидоний валялся на спине. Экзекутор стоял посреди этой кровавой бойни и с ужасом смотрел на все округлившимися глазами.
– Аркад, переверните Сидония на бок! – крикнула Мия, пробегая мимо. – Переверните всех, кто лежит на спине, иначе они захлебнутся собственной кровью!
На кухне Палец стоял над большой кастрюлей и перемешивал кипящее молоко. Мия оттолкнула его и начала добавлять ингредиенты, осторожно отмеривая дозы, несмотря на спешку. Терять нельзя было ни секунды – каждый миг приближал Личинку и остальных к смерти. Но, как всегда, спутники в ее тени превращали девушку в сталь, и ее руки не дрожали. Первое правило ядоварения: плохо смешанное противоядие хуже, чем никакого противоядия.
