Опираясь на магистру и продолжая плакать, донна покинула двор. Мия снова посмотрела на костер, где языки пламени поднимались все выше. Жар ласкал ее кожу. Дым целовал язык. Все висело на волоске. Конец был уже близко. Мия стольким рисковала ради него и очень хотела побыстрее до него добраться.
Она не могла дождаться, когда все это закончится.
– Прощай, Личинка, – прошептала Мия. – Я буду скучать.
И все равно девушка по-прежнему не могла вспомнить, когда плакала в последний раз.
В купальне клубился пар, его жар опалял кожу. Мия со вздохом погрузилась в воду, и тепло смягчило боль в ребрах. Нырнув, она попыталась приглушить свои мысли, заставить умолкнуть свои сомнения и ярость и просто насладиться минутной тишиной. Хотя бы на секунду. Хотя бы на миг.
В купальню вошла Брин, словно пребывая во сне. Ее глаза были налиты кровью, щеки раскраснелись. Не глядя на Мию, она сняла одежду и окунулась под воду, смывая слезы с кожи. Девушка пробыла там слишком долго, и Мия уже забеспокоилась, но Брин наконец-то вынырнула. Ее лицо обрамляли мокрые светлые волосы. Забившись в угол ванны, ваанианка будто окаменела, как статуя, глядя на рябь на воде и не произнося ни слова.
– Тяжелая перемена, – сказала Мия.
– Угу, – буркнула Брин.
– Домина провела хорошую службу.
– Угу.
– …Как ты себя чувствуешь?
Брин подняла голову, ее взгляд на секунду сосредоточился на Мие.
– А ты как думаешь? – прошептала она.
Мия потупилась и посмотрела на клубящийся пар.
– …Угу.
В купальню прошел Волнозор и развязал набедренную повязку. Каждую перемену, когда они купались вместе, он обязательно пел Мие песню, но на сей раз Волнозор не издал ни единой ноты. Его необычное молчание тяжело повисло в воздухе, и в груди Мии набухла печаль. Она вспомнила их драку вместе с Бьерном в воде, случившуюся всего пару недель назад. Вспомнила маленькую девочку на костре и все, что сгорело вместе с ней.
«Эти люди не твоя семья и не…»
– Четыре гребаных Дочери…
Мия подняла взгляд и увидела, как мимо стражей у входа в купальню проходит Сидоний. Закрыв за собой дверь, он разделся и погрузился в воду. Его глаза были широко распахнуты, дыхание участилось.
– Кажется, ты не в настроении, – заметил Волнозор.
– Тебе не кажется, брат.
– В чем дело?
– В нашей гребаной домине, – прорычал итреец. – Я только что узнал от Милани, одной из служанок. Леона послала гонца к Варро ебаному Кайто с приглашением на завтрашний ужин!
– Зачем ей ужинать с торговцем мясом? – спросил Волнозор.
– А ты как думаешь? Она планирует продать нас в Пандемониум! – сплюнул Сид. – Судя по всему, список уже готов. Милани видела его на столе.
– …И кто в нем? – спросила Мия.
– Брин, для начала, – ответил Сид, кивая на ваанианку.
Та заморгала, словно только сейчас услышала, о чем речь.
– …Домина продаст меня Варро Кайто?
– Ей нужны деньги, – рыкнул Сидоний. – Она не может купить нового погонщика, чтобы сформировать команду эквилл. Но после твоего показательного выступления в Уайткипе за тебя дадут целое состояние.
– Кто еще? – процедил Волнозор.
– Мечница, – сплюнул Сидоний. – Феликс. Албаний. Мясник. И я.
– Она продаст Мечницу? – ахнула Мия.
– Она продаст всех с ебаным пульсом! – ответил Сид. – Ей нужны три тысячи серебряных священников, и она ставит все на то, что ты победишь в «Магни», Ворона. Все остальные для нее просто мешки с монетами.
Брин покачала головой и прошептала:
– Дерьмо.
– Это все, что ты можешь сказал? – ошалел Сидоний.
– А что еще ты хочешь от меня услышать? – прорычала девушка.
– Я хочу услышать, как ты скажешь, что тебя не продадут, словно мусор, умирать в Пандемониум! – рявкнул он. – Потому что, клянусь Четырьмя ебаными Дочерьми, я точно туда не поеду.
– А какой у нас выбор?
Сид покосился на закрытую дверь и понизил голос:
– Выбор есть всегда.
По коже Мии пробежали мурашки, когда она посмотрела мужчине в глаза.
– Что ты имеешь в виду?
– Имею в виду, что экзекутора больше нет, как и его кнута, – ответил Сидоний. – Имею в виду, что эти стражи мягче, чем дерьмо младенца, а мы – полноценные гладиаты. Мы могли бы убить их тренировочными мечами, если бы захотели. Особенно если нападем неожиданно.
Волнозор нахмурился, потирая подбородок.
– Да, – пробормотал он. – Мы могли бы это сделать.
Глаза Брин округлились, голос понизился до яростного шепота:
– Ты говоришь о мятеже? Совсем с ума сошел? Хочешь, чтобы тебя казнили на «Магни»?
– А ты хочешь умереть в Пандемониуме? – парировал Сидоний. – Если ты не заметила, сестра, этот дом рушится прямо на наши головы. И лично я хочу убраться до того, как его крыша упадет.
– Это неправильно, – согласился Волнозор. – Мечница сражалась с честью. Ворона первая скажет, что не смогла бы победить Изгнанницу без ее помощи, верно?
Мия медленно кивнула.
– Да.
– А теперь ее просто продадут, как мясо? Потому что у нее травмирована правая рука? – Здоровяк посмотрел на Брин. – Твой брал отдал жизнь за эту коллегию. И вот как Леона намерена почтить его жертву? Отдав его сестру такому ублюдку, как Варро Кайто? Я этого не потерплю, – отрезал Сид. – Не могу. И не буду.
Волнозор посмотрел на него и покачал головой.
– Как и я.
Мия облизнула губы и тихо сказала:
– Подождите.
Трое гладиатов посмотрели на нее. После того, как Мия показала себя на арене, все они прониклись к ней уважением. И хоть она видела несправедливость сложившейся ситуации, хоть знала, что на их месте почти наверняка спорила бы о том же…
Если гладиаты Коллегии Рема поднимут бунт, ей никогда не попасть на «Магни». Никогда не отомстить. Если она поможет им, то в лучшем случае станет беглянкой, скрывающейся в республике, где подобные мятежи жестоко наказываются. А в худшем – ее просто убьют во время побега. Если же она не будет участвовать, но позволит этому произойти, администраты, скорее всего, все равно ее распнут за принадлежность к дому, в котором поднялся бунт.
Но просто сидеть и ничего не делать, пока Брин, Мечницу и Сида продадут…
– Подождать? – спросил Сидоний. – Чего?
– …Давайте не будем принимать поспешных решений, – сказала Мия. – Раны от похорон Личинки еще свежи. Предлагаю подумать над этим пару перемен, чтобы не наделать глупостей.
