– Я скучала, – выдохнула Эш.
– …Я тоже.
Они снова поцеловались – долго, блаженно и нежно. Эшлин притянула ее ближе, зарываясь лицом ей в шею. Казалось, они лежали так целую вечность, их тела идеально подходили друг другу, как самые странные кусочки пазла. Из всех мест, где Мия ожидала очутиться на этом пути, – объятия девушки занимали последнее место. Самое теплое. Самое сладкое.
После долгого и мирного ничегонеделания Эш наконец отстранилась и осмотрела ее с головы до теней у пят.
– Где Мистер Хохмач? – спросила она.
– Я отправила его обратно в крепость, – вздохнула Мия.
– Могу поспорить, ему это не понравилось.
Девушка пожала плечами, играя с одной из косичек Эшлин.
– Он меня раздражал. У него всегда и на все готов саркастичный ответ. Он постоянно ставит все под сомнение. Постоянно давит. И никогда не бывает… милым.
– Напоминает одну из моих знакомых, – улыбнулась Эш.
Мия подняла бровь и окинула ее уничижительным взглядом.
– Да неужели?
– Правда – это самый острый нож, Корвере, – ухмыльнулась ваанианка.
– Вы раните меня, донна. Чтобы вы знали, я охренеть как обаятельна.
– Кстати, я думала об этом.
– О том, что я охренеть как обаятельна?
– Нет, – Эшлин закатила глаза. – О твоих спутниках. Какие они разные. Проводя все время вместе с Эклипс, я неплохо ее узнала. Они с Мистером Конгениальностью как истиносвет и истинотьма. Он язвительный, ворчливый и вообще гребаная заноза в заднице. Эклипс попроще, она более непосредственна и не задает вопросов. А затем поняла, что эти качества очень напоминают вас с лордом Кассием. Ты сама говорила, что он никогда не пытался узнать правду о том, что значит быть даркином.
– Думаешь…
– Я ничего не думаю, – Эш пожала плечами. – Просто это любопытно. Возможно, спутник наследует особенности, присущие первому даркину, к которому он примкнул?
Мия задумчиво закусила губу, и на вкус она была как здравая мысль. Если говорить откровенно, ее спутники действительно ужасно напоминали своих первых хозяев. Агрессивный, черный юмор и язвительное остроумие тенистого кота. Беспрекословная преданность тенистой волчицы и склонность к насильственному решению любой проблемы.
Неужели Мистер Добряк был просто темным отражением ее самой?
И если это правда, разве его мысли не были наилучшим мерилом того, что она думала?
«…Они тебе не друзья, Мия…»
– Я беспокоилась о тебе, – прошептала Эшлин. – Во время «Венатуса» в Уайткипе. Прости, что не подумала о втором наборе клинков. Это было глупо с моей стороны.
Мия моргнула, вновь возвращаясь к Эшлин.
И задумалась…
– Должно быть, пробраться туда незамеченной и так было трудно, – наконец сказала она. – Да и все хорошо, что хорошо кончается.
Эш закусила губу.
– Она ранила тебя.
– Я в порядке, – Мия вздохнула. – Сломанные ребра. Пара царапин.
Эшлин поднялась на локти и ласково провела пальцем по повязке на лбу и щеке Мии.
– Это не очень-то походило на царапину, когда она порезала тебя.
– Все нормально, Эш.
– …Покажи мне.
Мия покачала головой, ее живот взбунтовался.
– Эшлин, я не…
– Мия, – ласково перебила та, беря ее за руку. – Покажи.
Страх. Набухающий в животе, как яд. Ей захотелось, чтобы Мистер Добряк и Эклипс немедленно вернулись. Жизнь была гораздо легче, когда не приходилось думать о последствиях и боли. Спутники делали Мию сильной, позволяли ей быть кошмаром на песках и не думать о том, кому она причиняла боль, или кто причинял боль ей. Вместе с ними она была сталью. Без них…
«Кто я без них?»
Несмотря на всю ее болтовню о том, что лучше быть опасной, чем красивой, Мия по-прежнему боялась того, как она выглядела под этой повязкой. Или того, что она увидит в глазах Эшлин, когда снимет ее. Но тут начал пробуждаться старый добрый норов. Гнев, который был ее соратником на протяжении всех лет между этой переменой и той, когда убили ее отца. Какая разница, как она выглядит?
Как это меняет то, кто она есть?
Мия потянулась к повязке и развязала ее. Бинт, покрытый коркой запекшейся крови, прилип к ране, и ей пришлось резко за него дернуть, кривясь от боли. Эшлин не шевелилась, глядя на нее своими прекрасными голубыми глазами. Мия посмотрела на свое отражение в зеркале. Рана рассекала ее бровь и резко загибалась, как крюк, на левой щеке со швами, наложенными твердыми, как железо, руками Личинки.
– Не так уж и плохо, – пробормотала Эшлин.
– Врунья, – ответила Мия.
– Это да, – усмехнулась ваанианка. – Но не в данный момент.
Девушка наклонилась и легонько, как перышко, поцеловала лоб Мии. Опустившись ниже, оставила с полудюжину ласковых поцелуев вдоль линии раны и, наконец, прильнула к губам.
– Наши шрамы – это просто подарки от врагов, – прошептала Эшлин, не отодвигаясь. – Напоминания, что они были недостаточно хороши, чтобы убить нас.
Мия слабо улыбнулась, переплетаясь с Эшлин пальцами.
– Ты храбро сражалась на арене, – добавила ваанианка.
– Это не сложно, когда рядом Мистер Добряк и Эклипс.
– Но все же ты пришла сюда одна. Вряд ли это было легко.
Мия покачала головой.
– Отнюдь.
– Так не прибедняйся, Корвере. В мире не осталось никого, кто мог бы делать то, на что ты способна. Ты самый смелый человек, которого я знаю. Богиня, когда ты прыгнула за Мечницей, я так испугалась… – Эшлин покачала головой и игриво шлепнула Мию по ноге. – Больше не делай таких глупостей, поняла?
– Я не могла дать ей упасть, Эшлин.
Взгляд девушки смягчился, но затем между бровями медленно пролегли морщинки.
– Почему?
– Она спасла мне жизнь.
– И спасая ее, ты рисковала своей, – Эш вновь покачала головой, ее голубые глаза вспыхнули. – Мы здесь не для этого, Мия. Это важнее, чем жизнь одного гладиата. Это будущее всей республики. Конец тирании, которой слишком долго позволяли гнить. Конец Красной Церкви, конец…
– Я знаю, для чего мы здесь, Эшлин. Я не герой. Не гребаная спасительница. Это мой план, помнишь?
– …Похоже, это не мне нужно напоминание.
Мия нахмурилась и высвободилась из ее объятий. Подойдя к комоду, нашла свои сигариллы и прикурила о кремневый коробок. Глубоко вдохнув несмотря на боль в ребрах, почувствовала, как по языку и губам распространяется ароматное тепло.
