– После всего, что я для вас сделала, – сказала Леона, глядя вниз на запертых в трюме гладиатов. – После того, как вытащила вас из болота. Вскормила и приютила под своей крышей. Облекла вас славой и честью имени своей коллегии. И вот ваша благодарность?
– Ворона, – сплюнул Волнозор, ходя кругами с поднятой головой. – Ворона, что ты наделала?
– Она сделала то, на что не хватило смелости ни одному из вас, – ответила Леона. – Осталась верной своей домине.
– Ты тупая ебаная манда! – взревел Мясник, стукая кулаком по люку. – Я убью тебя на хуй!
– Ничего подобного, – ответила донна. – Ты будешь сидеть в этом трюме, пока я не решу твою судьбу. И, боюсь, она будет не из приятных, предатель.
– Вы называете нас предателями? – крикнула Мечница. – Я принесла вам славу в Уайткипе. Ворона ни за что бы не победила, если бы не я! И вы отблагодарили меня тем, что продали этому говнюку Варро Кайто, даже не подождав, пока у меня заживут раны?
Женщина сплюнула себе под ноги.
– Изменчивая ебаная сука.
Леона ухмыльнулась и покачала головой.
– Все, что я слышу, это предательских крыс, пищащих в яме, которую сами и выкопали.
Мясник бил по люку своим мечом. Волнозор давил на решетку над их головами. Из главной каюты «Славолюбца» появились несколько стражей и окружили донну – вторая смена, которая должна была сейчас спать в своих койках. Теперь сомнений не осталось – Леона знала, что будет; что все надежды, которые они возложили на дочь Дария Корвере…
Сидоний сжал кулаки, глядя сквозь решетку. Мия встретилась с ним взглядом, темные глаза затуманились, лицо было мрачным и бледным. Шрам, рассекающий щеку, придавал ей зловещий вид, жестокость и бессердечность, которых он никогда не замечал раньше. И все же ему показалось, что он заметил слезы на этих темных ресницах, ее длинные волосы разметались неночным ветром и черным ореолом окружили голову.
– Ворона?
– Просто для меня это слишком важно, Сид, – прошептала она.
Девушка покачала головой, беспомощно разводя руками.
– Мне очень жаль…
Риск был слишком велик, чтобы полагаться на одну девчонку.
Но он ни на одно мгновение не задумывался, что они действительно могут потерпеть неудачу.
– Да, вороненок.
Сидоний опустил голову, царапая ноющую грудь.
– Мне тоже…
Глава 30
Интерлюдия
Два спутника встретились в грязном проулке маленького городка у моря.
Первый был маленьким, тонким, как шепот, и по форме напоминал кота. Он ходил в этом облике на протяжении семи лет и едва помнил, чем был раньше. Частичкой более глубокой тьмы, чьего сознания хватило ровно на то, чтобы выползти из черноты под кожей Годсгрейва и найти себе подобного.
Мию.
В перемену их встречи она потеряла отца. Его повесили и заставили танцевать перед простонародьем. Она закричала, заставив тени содрогнуться, и он последовал на зов, пока не нашел ее у юбки матери. В разуме девочки ярко горел образ отца, когда он коснулся ее. Но еще она потеряла кота. Его шею сломал голыми руками судья, который украл должность и жизнь ее отца. Менее глубокая рана. В конце концов, кот казался куда более подходящим обличьем. Гораздо лучшим, чем ее отец. Чем проще вид, тем легче полюбить.
Она назвала его Мистером Добряком. Имя хорошо прижилось. Но где-то в глубине себя кот, который не был котом, знал, что его зовут иначе.
Второй спутник был крупнее и носил свой облик куда дольше. Она нашла своего Кассия, когда он был совсем мальчишкой. Побитым. Голодающим. Подвергавшимся насилию несчетное количество раз. Дитя итрейских дебрей, притащенное в цепях в Город мостов и костей, где он чуть не утонул в своем горе. Народ мальчика охотился на волков – это он помнил даже в худший момент своей жизни. А еще мальчик помнил, что волки были сильными и яростными. Поэтому она стала его волком, и вместе они охотились на тех, кто смел вставать на пути.
Он назвал ее Эклипс. Близко к истине. Но где-то в глубине себя волчица, которая не была волчицей, знала, что ее зовут иначе.
Она скучала по нему.
– …Здравствуй, киса… – сказала не-волчица, остановившись на стене дешевой таверны.
– …Здравствуй, дворняжка… – ответил не-кот, сидя на стопке пустых бочек.
– …Значит, дело сделано?..
– …Сделано…
Тенистая волчица посмотрела не-глазами на океан и кивнула.
– …Я передам Эшлин, что она может снять этот глупый торговый рюкзак…
– …Если сможешь заодно убедить ее утопиться в океане, я буду искренне признателен…
– …Твоя ревность меня завораживает, киса…
– …Осторожно, дорогая дворняга, кажется, ты использовала многосложное слово…
– …Как так вышло, что тот, кто питается страхом, боится сам?..
– …Я ничего не боюсь…
– …От тебя разит им…
– …Будь милочкой, отвали на хрен, ладно?..
– …С превеликим удовольствием…
Волчица, которая не была волчицей, начала исчезать, как шепот на ветру. Но просьба не-кота заставила ее замереть.
– …Стой…
– …Что?..
Мистер Добряк помедлил, подбирая слова.
– …А ты… ты не боишься?.. – наконец спросил он.
– …Чего?..
– …Не чего. За кого…
– …Твои загадки меня утомляют, грималкин…
– …Ты не боишься за нее?..
Тенистая волчица наклонила голову.
– …С чего бы?..
Не-кот вздохнул, глядя на горизонт.
– …Иногда я гадаю, кого мы из нее делаем…
– …Мы делаем ее сильной. Мы делаем ее сталью. Беспощадной, как буря и море…
– …Но то, чего мы ее лишаем… Не знаю, делаем ли мы этим лучше…
– …Ты говоришь о страхе?..
– …Нет, о чувстве стиля…
– …Зачем ей нужен страх, киса?..
– …Те, кто не боится огня, сгорают. Те, кто не боится меча, истекают кровью. И те, кто не боится смерти…
– …Вольны делать все, что захотят…
– …Она уже не та, какой была прежде. Она никогда не была такой бесстрастной. Такой безрассудной…
– …И ты винишь в этом меня…
