– Ты пришла одна, – задумчиво произнесла Донна.
– Так я веду дела, – ответила женщина, проходя в середину комнаты. Ее слова приглушались тканью капюшона, но было что-то…
В этих глазах.
В этом голосе…
«Не может быть…»
Гостья посмотрела на обнаженного юношу на кровати, на Мию с ее слишком тугим корсетом.
– Неплохой вид. Но тут немного людно, тебе так не кажется?
– Ну, так веду дела я, – ответила Донна. – У меня есть два золотых правила в этой жизни, малышка, – никогда не доверяй мужчине, который плохо отзывается о своей матери, и никогда не доверяй женщине, которая носит маску без какой-либо на то причины.
Гостья закатила глаза, но все же сняла капюшон, и за спину упали длинные золотистые косички. А затем открыла лицо, которое ассасин знала почти так же хорошо, как свое собственное. Сердце Мии ушло в пятки.
Сверкнула молния, она впилась ногтями в ладони.
«Черная гребаная Мать…»
Это была Эшлин Ярнхайм.
В их последнюю встречу они стояли друг против друга на пыльной дороге Последней Надежды. Нападение люминатов провалилось, судью убили. Но троица на шее Эшлин сдерживала Мию достаточно долго, чтобы предательница успела сбежать.
И теперь она была здесь, в Годсгрейве.
С тем самым предметом, который Мие приказали украсть…
«Что, ради бездны, тут происходит?»
– Карта у тебя? – спросила Донна.
– Деньги у тебя? – ответила Эшлин.
Донна кивнула стражнику, который подкинул девушке звенящий мешочек. Эшлин поймала его прямо в воздухе, развязала и достала одну монету. Не медного бедняка, не железного священника, а…
Золото.
Мия покачала головой.
«Богиня, это же целое состояние…»
– А теперь, – сказала Донна. – Твоя часть сделки, будь так любезна.
Эшлин сняла с плеча тубус и бросила его Донне. Женщина открыла крышку с тихим щелчком и наполовину вынула свернутый пергамент. Мия заметила странные надписи, серповидный символ в углу.
– Что ж, – вздохнула Эшлин. – Как бы мне ни была приятна ваша компания, я приметила симпатичную рыжеволосую девчушку внизу, так что…
Предложение Эшлин так и осталось незаконченным, поскольку стражи у выхода, со всей присущей моменту драматичностью, закрыли двери. Мия покачала головой, решая, что ей доставать первым: чудно-стекло или меч. В конце концов она остановила выбор на аркимии и мысленно назвала Эшлин дурой – явилась в логово браавов и треплется, словно хозяйка заведения! Неужели она действительно думала, что это закончится как-то иначе?
Вышеупомянутая дура оглянулась через плечо и прищурила голубые глаза.
– Донна, ты не могла бы попросить своих ребят уйти с дороги, пожалуйста?
– Боюсь, что нет, – ответила предводительница браавов. – Великий кардинал дал нам довольно четкие указания, что с тобой делать после обмена.
При этих словах сердце Мии екнуло.
«Кардинал Дуомо? А он как в этом замешан?»
За окном вновь загремел гром, щель между занавесками осветилась блеском молнии. Донна прислонилась к столу и улыбнулась.
– Признаться, я удивлена, что ты настолько облегчила нам задачу, малышка. Дуомо предупреждал меня, что вы с отцом опасны, как острая бритва.
– Я слышала то же о тебе, – ответила Эшлин, наблюдая за бандитами, медленно окружавшими ее. – Можешь представить себе мое разочарование?
– Не бойся, долго оно не продлится, – улыбнулась Донна.
Эшлин кивнула на тубус в ее руках.
– Ты хоть знаешь, куда ведет эта карта?
– Нет. Я не сую нос в чужие дела.
– Возможно, ты захочешь пересмотреть свои принципы, – Эшлин тоже улыбнулась. – Поскольку любопытный человек мог бы заметить двойное дно в полученном тубусе. А менее болтливый человек мог бы услышать звук кремня, который поджег фитиль бомбы внутри.
Глаза Донны расширились. Эшлин прыгнула в сторону, Мие хватило ума нырнуть за кровать, прежде чем тубус с громоподобным шумом взорвался. Части тела Донны разлетелись по всей комнате; женщина умерла прежде, чем коснулась пола. Трое стражей загорелись аркимическим огнем, двеймерец вылетел за двери, его жилет был объят пламенем. Остальных бандитов разметало по будуару, как горящую солому.
Помещение наполнилось удушающим дымом, в голове Мии звенело от взрыва.
– Зубы Пасти, – сплюнула она, пытаясь встать.
– …Мия!..
– …Ты цела?..
Эшлин убрала ладони с ушей, поднялась с пола. Прихватив мешок с золотом и достав короткий клинок из-за пояса, вонзила его в стонущего браава, лежащего рядом. Удостоверившись, что Донна мертва, она быстро добила оставшихся стражей и повернулась к служанке в дымящемся шифоновом платье, распластавшейся рядом с кроватью.
– Прошу прощения, ми донна, но я…
Мия перевернулась на спину. Ее маску сорвало взрывом, в ушах гудело, перед глазами все расплывалось. На ее плече появился Мистер Добряк, у ног устроилась Эклипс, обнажив полупрозрачные клыки в оскале.
– Бездна и кровь, – выдохнула Эшлин.
Голубые, как небо, глаза вперились в тенистого кота на плече Мии. А затем в его хозяйку.
– …Мия?
– Четыре гребаных Дочери… – раздался новый голос.
Мия прищурилась сквозь дымку, увидела Лазло, Дарио и еще троих Щеголей у двери в кабинет. Мужчины с ужасом смотрели на представшее перед ними зрелище. Дарио ошалело уставился на труп их предводительницы. Лазло был окутан серым дымом.
– Убейте ее! – проревел один из бандитов.
Не произнеся ни слова, Эшлин кинулась к окну, метнув перед собой кинжал и разбив им стекло. Щеголи всей толпой ринулись в погоню, и, скорее инстинктивно, чем обдуманно, Мия залезла рукой под платье и швырнула белое чудно-стекло им под ноги. Аркимическая сфера взорвалась с громким хлопком, и густое белое облако «синкопы» поглотило головорезов.
Эшлин перелезла через подоконник и ухватилась за шелковый трос, привязанный к каменной горгулье наверху. Даже не оглянувшись, девушка забралась на стену и исчезла.
Мия с трудом поднялась и, шатаясь, направилась к окну, в голове по-прежнему звенело. Тугой корсете и длинное платье – не лучшее обмундирование для лазанья по стенам борделя, даже если не учитывать полученное сотрясение. Но, как всегда, бесстрашная, она схватилась за трос, пролетела в пяти этажах над землей и забралась на крышу как раз вовремя, чтобы увидеть, как Эшлин перепрыгивает на стену соседнего борделя.
