– Эклипс, приведи Джессамину! – рявкнула она. – Мистер Добряк – за мной!
Тенистая волчица исчезла, Мистер Добряк помчался по крыше за их целью. Встряхнув головой, чтобы избавиться от звона в ушах, Мия быстро последовала за ним. По правде говоря, ее сапоги не подходили для погони, а от дождя черепицы стали такими же предательски скользкими, как змея, за которой она гналась. Когда Эшлин спрыгнула с крыши борделя, Мия, бранясь, остановилась и срезала свою юбку стилетом из могильной кости, чтобы двигаться быстрее.
Ее мозг лихорадочно работал. С момента их последней встречи с Эшлин Ярнхайм прошло восемь месяцев, и Мия едва могла поверить, что девушка оказалась здесь. Они с отцом пошли на сговор с судьей Ремом, чтобы уничтожить Красную Церковь. А теперь она связалась с великим кардиналом?
Мия выбросила эти вопросы из головы, отшвырнула остатки намокшей юбки и кинулась бежать. Выглянув над крышей борделя, увидела, как Эшлин приземлилась на мостовую – слишком далеко, чтобы достать до ее тени. Не страшась падения, ассасин прыгнула за край, перебираясь с окна на окно, ее пальцы побелели от хватки на скользком от дождя камне. Добравшись до земли, она помчалась по улицам Годсгрейва и вылетела на Мост Слез.
[23]
Эшлин бежала так, словно у нее на хвосте была сама Мать, петляла в толпе с легкостью дыма. Мия гналась за ней, как минимум дважды теряла свою цель из виду, заплутав в лабиринте каналов и кривых переулков, сворачивала не туда, куда нужно. Но Мистер Добряк, перепрыгивая с крыши на крышу, парил над навесами и фронтонами, словно ветер, и перекрикивал летнюю бурю:
– …Левее, левее…
– …Проулок рядом с бакалейной…
– …Нет, лево с другой стороны…
Мия выбежала на главную улицу, проскользнула под телегой со скачущей лошадью и увернулась от горсти джек-калек, которые Эшлин кидала себе за спину.
[24] Она миновала ряды домов, храмы, окна которых напоминали пустые глазницы, узкие мосты и извивающиеся каналы. Теперь они направлялись к костеродному району Годсгрейва, впереди к омытым бурей небесам тянулись Ребра. Эшлин забежала в глухой переулок, затем оттолкнулась от каменной кладки и вскарабкалась на окно с разбитым стеклом наверху.
Ассасин последовала за ней, царапая руки до крови. Эш снова мчалась по крышам, несмотря на влажную черепицу. Перепрыгнув через зазоры между домами, Мия чуть не поскользнулась, когда черепица треснула под ее мокрыми сапогами. Если бы она упала, то в лучшем случае сломала бы себе ногу, а в худшем – хребет.
«Где, мать их, носит Эклипс и Джессамину?»
Девушка увидела Гранд Базилику впереди – готический шедевр со шпилями из мрамора и витражными окнами. На каждом из них сияли три солнца. Мия невольно вспомнила ту истинотьму, когда ей было четырнадцать: десятки людей, которых она убила, безуспешно пытаясь прикончить консула Скаеву. Эш знала о ее слабости перед святым символом Всевидящего и, очевидно, надеялась, что территория базилики достаточно священна, чтобы отпугнуть даркина, преследовавшего ее по пятам.
«Умная девочка. Но это так не работает…»
Эш потянулась к поясу, достала еще один трос с кошкой. Метнув его в сторону водостока базилики, пролетела над пропастью и вскарабкалась на крышу. Мия разогналась, надеясь преодолеть это расстояние прыжком, но хоть Мистер Добряк и пожирал ее страх, она знала, что оно слишком велико. Резко остановившись у края, она стала наблюдать, как Эшлин взбирается по черепице. С учащенным дыханием. Колотящимся в груди сердцем.
Мия достала нож из сапога и прицелилась. Лезвие было отравлено «синкопой», и от одной царапины противница упадет, словно мешок с кирпичами. Но, как бы ей ни хотелось это сделать, Мия поняла…
«Она нужна мне живой».
Ассасин опустила клинок, посмотрела на мостовую в десяти метрах внизу. Послушник, прогуливавшийся по территории собора, поднял голову и заметил ее, широко открыв рот от удивления.
– Дерьмо… – выдохнула она.
– …Такое расстояние не должно быть для тебя проблемой…
Мия взглянула на кота из теней у своих ног. Снова на пропасть.
– Я не могу так далеко прыгнуть, это невозможно.
– …Не так давно ты шагнула с вершины Философского Камня на остров Годсгрейв к этой самой базилике. Прыгая по городу, как ребенок по лужам…
– Это было во время истинотьмы, Мистер Добряк.
– …Ты снова это сделала в Тихой горе…
– Да, и в это место никогда не заглядывали лучи солнц.
– …Сейчас идет дождь. Глаза Аа скрыты за тучами…
– Я недостаточно сильная, разве ты не понимаешь?
Не-кот вздохнул, качая головой.
Эшлин достигла вершины крыши собора и повернулась к Мие. Ее отросшие светлые волосы намокли от дождя и липли к загорелой коже. Ясные голубые глаза напоминали опаленное солнцами небо. Мия почувствовала, как ее ладони сжимаются в кулаки, когда вспомнила, что Эшлин сделала с Триком.
Ваанианка улыбнулась. Прижала два пальца к глазам, а затем показала на Мию, говоря на безмолвном языке жестов, безъязыком.
Я тебя вижу.
И, одарив ее слабой улыбкой, Эшлин послала Мие воздушный поцелуй.
Тогда ее охватил гнев. Девушка наблюдала, как Эш ползет к колокольне базилики. Мистер Добряк по-прежнему мог следовать за ней, а Мия могла бы спуститься на землю и отправиться в погоню по улицам. Но Эш прилично от них оторвалась, и, по правде говоря, то, как много Мия курила в последнее время, никоим образом не способствовало ее выносливости.
Она устала от погони.
«Ладно, в жопу все это…»
Девушка подошла к краю пропасти, уходящей вниз под этим грязно-серым небом. Из-за скрытых солнц тени стали почти неразличимыми, но она по-прежнему чувствовала два горящих глаза Аа. Тонкой пелены туч и дождя было недостаточно, чтобы обуздать божий гнев, и Мия ощущала, как он опаляет ей затылок. И все же…
