Сидоний кивнул в знак приветствия.
– Спасибо, брат.
Мия заметила, что все остальные гладиаты внимательно за ними наблюдают. Волоски на ее шее встали дыбом.
– О, пустяки, – ответил пирожок. – Меня зовут Мясник. Мясник Амая, – лиизианец одарил всех улыбкой. – Дорога из Садов дальняя. Вы, должно быть, проголодались сильнее, чем безработная шлюха во время месячных?
– Ага, – кивнул Сидоний. – Мы не ели со вчерашней перемены.
– О, скоро все ваши потребности будут удовлетворены. Во всей республике не найдется свиного корма лучше того, что подает наша домина, – он задумчиво почесал подбородок. – Хотя овсянка действительно бывает немного пресной. Но не бойтесь, у меня есть для вас приправа.
Крупный лиизианец с ухмылкой потянулся к набедренной повязке. А затем достал свой член и без дальнейших церемоний принялся долго и шумно ссать в котелок.
Гладиаты разразились хохотом, воя и стуча кулаками по столу, и выкрикивая имя Мясника. Лиизианец посмотрел Мие прямо в глаза, стряхнул последние капли, а затем вновь повернулся к Сидонию. Его ухмылка сошла с лица.
– Еще раз назовешь меня «братом», и я не только нассу тебе в ужин, но и утоплю тебя в гребаной моче. Под этой крышей мои братья и сестры – гладиаты, – Мясник ударил себя кулаком в грудь. – А ты, пока не переживешь Отсев, ничто.
Лиизианец вернулся на свое место, гладиаты хлопали его по спине. Мия стояла с миской в руке, в нос ударила вонь свежей мочи.
– Оказывается, я не так голодна, как думала, – призналась она.
– Ага, – ответил Сидоний. – Я с тобой полностью солидарен, вороненок.
Трио нашло пустую скамью, Мия с Сидонием насупленно смотрели, как гладиаты доедают свой ужин. Взглянув на их печальные лица, Маттео предложил Сидонию, а затем и Мие поделиться своей порцией каши. Итреец будто не верил своим глазам, девушка тоже пораженно на него уставилась.
– Ты уверен?
– Ешьте, ми донна, – улыбнулся юноша. – Вы бы сделали для меня то же самое.
Мия пожала плечами, и они с Сидонием без заминки проглотили свою долю. В столовую вошел крупный мастиф, вынюхивая на полу объедки. Затем приблизился к Маттео, глядя на уже пустую миску и виляя коротким хвостом.
– Прости, приятель, – вздохнул Маттео. – Если бы у меня хоть что-то осталось, я бы поделился.
Мия исподтишка наблюдала, как юноша гладит пса и чешет его за ухом. Когда мастиф застучал задней лапой по полу от удовольствия, Маттео улыбнулся.
– Его зовут Клык, – раздался вдруг голос.
Мия взглянула вверх и увидела девочку по имени Личинка, устроившуюся на стропилах над их головами. Девушка помнила, как ползала по этой самой крыше в детстве, за что мама ее вечно ругала, а отец аплодировал. Так уж у них повелось – судья Корвере потворствовал ее поведению маленького сорванца, а донна пыталась сделать из дочери пригодную для замужества леди. Мия гадала, какой стала бы ее жизнь, если бы все сложилось иначе. Кем бы она была, если бы генерал Антоний стал королем при содействии ее отца? Вряд ли рабыней с клеймом на щеке, сидящей в пропахшей мочой комнате…
– Клык, – Маттео улыбнулся, гладя пса по спине. – Хорошее имя.
– Ты ему нравишься, – ответила девочка.
– У меня дома были гончие. Я всегда умел находить общий язык с собаками.
Его улыбка стала шире, темные глаза заблестели. Юноша был слишком миловиден для такого места. Но Личинке, похоже, нравилась его внешность. Она опустила голову, чтобы скрыть румянец, и уползла.
Когда ужин был окончен, гладиатов повели вниз, в клетки. Мия, Сидоний и Маттео замыкали ряд. Единственные слова, которые им говорили, были приказами; единственное внимание, которое им уделяли, было толчками и ухмылками. Спустя всего пару часов существования на самом дне общества Мия осознала, что это новая жизнь начинает ей надоедать. Она задавалась вопросом, где сейчас Мистер Добряк, добрался ли он уже до Уайткипа, встретился ли с…
– Видимо, наш чемпион слишком хорош, чтобы спать с плебеями, – пробурчал Сидоний. – Избалованный дрочила.
Мия проследила за взглядом итрейца и увидела, что Фуриана увели дальше в крепость, а не оставили в казарме.
Ваанианка оглянулась и хмуро посмотрела на Сида.
– Я бы на твоем месте следила за языком, итреец.
– Обычно женщины сперва предлагают мне купить выпивку, – Сидоний улыбнулся. – Но да ладно, можете следить, ми донна. Куда бы вы хотели, чтобы я его засунул?
Мия закатила глаза и вздохнула. Девушка схватила Сидония за гульфик и крепко сжала. Тот взвизгнул.
– В задницу, тупой ублюдок, – сплюнула она. – Фуриан Непобедимый – чемпион этой коллегии. Он спит отдельно от нас, поскольку заслужил это. Сможешь дурно о нем отзываться, когда победишь его в «Венатусе». А до тех пор заткни пасть, пока я не сделала это за тебя.
– Шевелитесь! – рявкнул страж позади них.
Девушка отпустила яйца Сидония и начал, сердито сопя, спускаться по лестнице. Итреец оперся на Мию, и поскольку она сегодня уже била его по бубенцам, то решила проявить милосердие и помогла ему идти.
– Ты точно знаешь, как ладить с женщинами, Сид, – вздохнул Маттео, закидывая вторую руку итрейца себе на плечи.
– Т-твоя мамаша тоже так сказала, – скривился здоровяк.
Гладиаты собрались в холле, и страж, провернув тот странный ключ в механизме на стене, поднял решетку, пропуская их в казарму. Мию, Сидония и Маттео завели в широкую клетку, выстланную свежей соломой. Когда все гладиаты оказались в отведенных им углах, страж из холла нажал на рычаг. Двери захлопнулись, механические замки встали на место, и через секунду все они были заперты за решеткой с прутьями толщиной в семь сантиметров.
Теперь Мия поняла, почему донна позволяла своему имуществу спать в темноте и прохладе. Похоже, несмотря на всю свою любовь к драгоценным Соколам, Леона не хотела, чтобы кто-нибудь из них вылетел из гнезда.
Аркимические сферы тускло освещали помещение, гладиаты тихо переговаривались в сумраке. Мия прислушивалась к их бормотанию, улавливая разные акценты и тембры. Двеймерка с татуировками по всему телу спала в собственной клетке в противоположной части коридора, с настоящими каменными стенами, которые обеспечивали хоть какое-то подобие личного пространства. Из-под двери Мия слышала тихое пение.
Внезапно все разговоры прекратились, и на казарму, словно туман, опустилась тишина. Мия услышала знакомый цокот и топот, цокот и топот по каменному полу. Увидела высокую фигуру хромающего экзекутора, ненавистный хлыст в его руке. Его длинные волосы с проседью падали на плечи, словно грива, борода была причесана. Жуткий шрам, рассекавший лицо, отбрасывал длинную тень на черты его лица.
– Похоже, я слишком долго не был в этих стенах, – прорычал он. – Если у вас есть силы, чтобы сидеть и болтать, подобно девицам у ткацкого станка, то вы определенно поработали недостаточно упорно.
