– Ах ты сука… – прошипела Мия.
Ваанианка вытерла костяшками разбитую губу. Пощупав шею, обнаружила, что троица пропала.
– Мия, ты не понимаешь, что здесь происходит…
Та подняла меч.
– Ты УБИЛА ее!
Руки Эшлин были алыми от крови.
В глазах Мии покраснело от ярости.
Молнии отразились на лезвии ее меча и в пустом взгляде мертвой девушки, повисшей на кованой ограде под ними.
Вновь зазвонили колокола базилики – на сей раз подавая сигнал тревоги. Во дворе внизу начали собираться аколиты, крича: «Убийство! Убийство!» Мия шагнула вперед, занеся меч. Поскольку троица валялась где-то за стеной здания, Мистер Добряк и Эклипс вернулись, заполняя ужасающую пустоту внутри нее силой ледяной стали. Ноги Эш приклеились к собственной тени – ей было некуда бежать. Но Мия сказала Джессамине правду: если она убьет Эшлин, то не найдет карту. А после последней взбучки от Духовенства она никак не могла вернуться с пустыми руками.
Но если она вернется с девушкой, поставившей все Духовенство на колени?
«Черная Мать, только представь себе выражение лица Солиса…»
И Мия замахнулась мечом и ударила рукоятью с вороной в челюсть Эшлин. Ваанианка рухнула на спину, потеряв сознание. Мия принялась обыскивать ее одежду, проверила сапоги, рукава. Нашла яды, аркимические порошки и скинула их с крыши. Эшлин пришла в себя, села, явно дезориентированная, и Мия ткнула кончиком меча чуть выше ее сердца. Послышался тихий топот сапог, заглушаемый громом.
– …Люминаты, Мия…
– …Богопоклоняющиеся уроды. Пусть приходят…
– …Так жаждешь крови, дворняжка?..
– …Так жаждешь улизнуть, киса?..
– Я ценю твои чувства, Эклипс, – прошептала Мия. – Но моя цель – выжить, чтобы продолжить борьбу позже.
Тенистая волчица зарычала, неохотно соглашаясь, и Мия повернулась к Эшлин.
– Что ж. Ты можешь уйти с этой крыши двумя путями. Лицом или ногами вниз?
– Это… вопрос с п-подвохом?
Мия вонзила острие клинка в кожу Эшлин. Могильная кость была тверже стали и достаточно острой, чтобы рассечь камень. Одно легкое движение…
– Попытаешься сбежать или даже вдохнуть не так, как мне нравится, и мы окрасим мостовую новым оттенком Эшлин. Тебе все ясно?
– …Мия, нужно уходить…
Меч дрогнул.
– Ясно?
Эш скривилась.
– Кристально ясно.
Мия сняла пояс с талии.
– Вытяни руки.
– Не знала, что ты склонна к подобным утехам, – ваанианка усмехнулась. – Честное слово, могла бы и просто по…
Лезвие впилось глубже, и девушка скривилась от боли. Обиженно посмотрев на Мию, протянула запястья. Клинок обмотала их поясом и туго затянула. Теперь она отчетливо слышала шаги легионеров, за воротами собора собралась толпа жителей, с ужасом глядя на повисший труп Джессамины.
Мия встала и дернула за кожаный ремень.
– Шевелись.
Она повела Эшлин к водосточной трубе за колокольней. Изо рта горгульи лилась дождевая вода на землю, которая была в десяти метрах от них.
– Предатели вперед, – отчеканила Мия.
– Будет трудно спускаться с завязанными руками, тебе так не кажется?
– Ничего, справишься. И даже не думай о том, чтобы сбежать, когда окажешься на земле. Метательные ножи мчатся быстрее тебя, а у меня их шесть.
Эш насупилась, но, несмотря на все свое нытье, без особых проблем слезла по водостоку. Мия последовала за ней, Мистер Добряк настойчиво шептал предупреждения ей на ухо. Девушки побежали по территории базилики, мимо некрополя, усеянного фамильными склепами. Когда они перелезали через железный забор, из-за угла здания появился отряд люминатов, послышались крики: «Стоять!» Мия дернула за пояс, обмотанный вокруг запястий Эш, и потащила пленницу по улице.
На легионерах сверкали стальные нагрудники, в их руках были зажаты солнцестальные мечи, объятые пламенем, и все же они перепрыгнули через забор быстрее, чем ожидала Мия, – убийство на священной земле Аа было не шуткой для его последователей. Ассасин оглядывала толпу вокруг, снимая с пояса Эшлин звенящий мешок, который ей отдали браавы.
– Твою мать, Корвере, даже не ду…
Мия кинула мешочек широкой дугой, осыпая толпу ливнем из блестящего золота. Люди среагировали моментально и поразительно буйно, быстро осознав, что каким-то чудом с неба свалилось целое состояние. Народ выбегал из таверн и лавок; нищие, пекари, мясники, – все они перекрыли путь отряду люминатов, дерясь, крича и пихая друг друга в стремлении схватить золото.
Ваанианка взвыла, Мия поволокла ее прочь сквозь усиливающийся дождь. Они побежали по широкому мосту, направляясь в лабиринт трущоб за зданиями администратов и там, наконец, Мия загнала Эшлин в небольшую нишу.
– Ты хоть понимаешь, сколько…
– Заткнись, – рявкнула Клинок.
Потянувшись к теням вокруг, Мия дернула за них ловкими пальцами, сплетая в плащ и накидывая его себе на плечи. Крутанув запястьем, она окутала и Эшлин, совсем как в ту перемену, когда они вломились в комнату вещателя Адоная. Воспоминания о тех временах в Красной Церкви навели Мию на мысли о Джессамине; картина с телом Десницы, повисшим на кованых пиках, отпечаталась в ее памяти.
Джесс, Трик, каждый Клинок, убитый в погроме, устроенном люминатами, пленение Духовенства… за все это несла ответственность Эшлин. С тем же успехом девушка в ее руках могла быть змеей, готовящейся к атаке.
– Ни звука, – прошептала Мия, прижимая клинок из могильной кости к ее горлу.
Весь мир почернел под плащом, но Мия все равно слышала, как легионеры перекрикивались друг с другом, обыскивая глухие переулки Годсгрейва. Девушки ждали бесконечно долгие минуты, прижимаясь друг к другу под тенями Мии.
Наконец сквозь барабанную дробь дождя пробился шепот:
– …Они ушли, Мия…
Эшлин сглотнула, глядя на клинок у своего горла.
– Убьешь меня, и, клянусь Матерью, ты никогда не найдешь свою карту.
– Тогда хорошо, что я не собираюсь тебя убивать, – ответила Мия. – Мистер Добряк, проверь крыши. Эклипс, иди вперед и убедись, что путь к часовне свободен.
– …Будь по-твоему. Но если ты кого-то убьешь в мое отсутствие, я буду очень расстроена…
