Гадала, почему она вообще об этом думала.
«Сосредоточься на гребаной цели, Корвере…»
Вернувшись в Воронье Гнездо, она обнаружила, что ворота по-прежнему закрыты и стерегутся стражей. Время было позднее, и вряд ли кто-то поверит, что служанку могли послать в Вороний Покой до того, как проснутся гладиаты. Посему Мия потянулась к теням у своих ног, к теням во дворе и, сделав глубокий вдох,
шагнула
через
пространство
между ними.
Она упала на колени в песок, голова кружилась, яркий свет двух солнц в небе опалял голову. По крайней мере, действие алкоголя прошло, и ее перестало тошнить, но ощущения все равно были далеки от приятных. Капитан стражи донны, наблюдательный мужчина по имени Ганник, обернулся на звук падения Мии в грязь. Но она была скрыта плащом из теней, и он ничего не увидел и медленно повернулся обратно.
Прошло несколько минут, прежде чем Мия смогла собраться с силами и встать. Она медленно прокралась по двору под шепот Мистера Добряка и обошла здание сбоку, чтобы добраться до открытой веранды сзади. Спустившись наощупь по лестнице, девушка наконец нашла железную решетку, отделявшую казарму от остальной виллы. Замерев на пару секунд, морально приготовилась, с ужасом предвкушая грядущее головокружение, и потянулась к теням своей маленькой грязной клетки. И, крепко зажмурив глаза,
шагнула
в черноту
у ног
и вышла из черноты клетки.
В темной казарме жар солнц почти не обжигал, но Мию все равно чуть не стошнило, рвота с бульканьем поднялась по ее пищеводу и наполнила рот. После крыши базилики ей все лучше и лучше давались шаги между тенями – словно мышцы, сила ее крепла от тренировок. Но, судя по всему, столь частые шаги плохо на ней сказывались, в особенности, когда в небе так ярко светили солнца. Мия с трудом сглотнула, присела на солому и оперлась на камень, чтобы мир перестал кружиться. Прислушавшись к клеткам вокруг, не услышала ничего, кроме сопения и вздохов.
– …Похоже, все чисто… – раздался шепот у ее уха.
Она выждала еще пару секунд, мир постепенно переставал кружиться. И, наконец, убедившись в безопасности своей клетки, откинула плащ из теней и часто заморгала во тьме подвала, наткнувшись взглядом прямо на открытые глаза Сидония.
– Чтоб меня, – пробормотал он. – Гляньте-ка, кт…
Мия молниеносно пересекла клетку, сжала горло мужчины и прикрыла ему рот ладонью. Сидоний зацарапал ее, мышцы напряглись, изо рта вырывалось мычание, пока они боролись. Сид был крупнее, Мия – быстрее, они бесшумно возились в соломе. Каждый давил другого удушающей хваткой, вены на шеях вздулись, глаза Сида наполнились слезами.
– М-ми… – промычал он.
Даже пока Мия его душила, хватка мужчины не слабла. Ее горло сдавило, легкие горели, кровь перестала поступать в мозг. Она еще не успела прийти в себя после шагов между тенями и не знала, кто сдастся первым. Не имела ни малейшего понятия, что сделает этот крупный итреец, если она…
– М… мир, – удалось ему выдавить.
Мия слегка ослабила хватку, всматриваясь в глаза Сидония. Здоровяк сделал то же самое, позволив ей набрать немного воздуха в легкие. Медленно, как тающий лед, девушка отпустила его, а пальцы Сидония покинули ее шею. Мия скатилась с итрейца и отползла в угол клетки.
– Бездна и к-кровь, – прошептал Сид, потирая горло. – И… за что это было?
– Ты видел, – прошептала Мия.
– И что?
– Ты знаешь. Кто я.
Мужчина скривился, пытаясь сглотнуть. И прошептал так тихо, что она едва расслышала:
– Даркин.
Ассасин ничего не ответила, не сводя с него темных глаз.
– И это заслуживает гребаного удушенья? – не унимался он.
– Говори тише, мать твою! – сплюнула Мия, кидая взгляд на другие клетки.
– …Совет, к которому лучше бы прислушаться всем заинтересованным лицам?..
Глаза Сидония округлились, когда на плече девушки возник кот из теней.
– Ебать меня в зад… – выдохнул он.
– …Щедрое предложение, но нет, спасибо…
– И тебе спасибо, что сказал, будто все чисто, – прошептала Мия.
Не-кот склонил голову.
– …Я не могу быть идеален во всем…
Мия с Сидонием смотрели друг на друга из разных углов клетки. В его взгляде присутствовал страх – страх неизведанного, страх ее сущности. Но, несмотря на это, Сид сохранял спокойствие, держал рот на замке и разглядывал ее с любопытством.
– Разве к этому времени ты не должен звать стражу? – спросила Мия. – Кричать, что меня должны пригвоздить к кресту за колдовство?
– Колдовство? – фыркнул Сид. – Разве я похож на тупоголовую деревенщину?
– …Должна признать, что ты воспринял эту новость лучше, чем большинство людей.
– Я многое в мире повидал, вороненок. И ты – не самое странное. Далеко нет. – Итреец прислонился к прутьям и скрестил руки. – Значит, это правда… то, что говорят о таких, как ты?
– Что мы заставляем молоко скиснуть и растлеваем девственниц, куд…
– Что вы ходите сквозь стены, извращенка. Полчаса назад я проснулся, потому что мне захотелось отлить, а тебя не было. А затем хлоп, и ты появляешься прямо из гребаного воздуха.
– Все было совсем не так, Сид.
– Я знаю, что видел, Ворона.
С верхних этажей виллы слышались звуки пробуждения. Шаги повара по половицам, голоса сменяющихся стражей на улице. Скоро к гладиатам спустится экзекутор, чтобы разбудить их для первого раунда жестоких утренних гимнастик.
Мия посмотрела Сидонию в глаза, внимательно его изучая. Мужчина был остряком, головорезом и полным придурком, когда дело касалось женщин. Но он не был глупцом. Она ему не доверяла, отнюдь. Но они вместе истекали кровью на песках Блэкбриджа, а это что-то да значило. Тем не менее Мия ни за что не поделится информацией о себе, если он не предложит что-то взамен…
Она посмотрела на израненные костяшки пальцев и бугристые мышцы, которые говорили о мужчине, прожившем всю жизнь в борьбе. На холодные голубые глаза, которые говорили о долгих милях и многих годах. На слово «ТРУС», выжженное на его коже.
– И многое в мире ты повидал? – спросила она.
– Лииз, – ответил Сид. – Ваан. Итрею. Я был везде, куда вело меня знамя.
Мия подняла бровь. Вспомнила, как Сидоний вел себя во время Отсева. Как выкрикивал приказы, словно человек, привыкший командовать. Как придумывал тактику, словно…
– Ты был в итрейском легионе, – сказала девушка.
Он покачал головой.
– Я был люминатом, вороненок. Служил судье на протяжении пяти лет.
