Никто не знал, что может превзойти песчаного кракена, но все пускали слюни от предвкушения. Люди топали в едином ритме, раскатывавшемся эхом по механическим ямам под ареной. А затем, словно в ответ, грохоча из глубин, послышался животрепещущий, леденящий душу рев.
– Жители Итреи! – раздался голос из рогов по всему краю арены. – Уважаемые администраты! Сенаторы и костеродные! Мы благодарим нашего достопочтенного консула Юлия Скаеву за предоставление средств для Ультимы, которой ознаменуется конец этого великолепного «Венатуса»!
Толпа одобрительно закричала, и Мия стиснула зубы, услышав, как люди скандируют имя Скаевы. Она выкинула мысли о консуле из головы и сосредоточилась на предстоящей задаче. Никто из бойцов в камере перед ареной не имел ни малейшего представления, но Мия в точности знала, что ждет их под этим полом. И даже с таким козырем в рукаве понимала, что схватка будет не на жизнь, а на смерть.
Мие выдали кольчатый наручник на правую руку, железные наплечники и поножи, а также кожаную юбку и нагрудник. Броня никак ей не поможет в бою с будущим противником, но все же это лучше, чем сражаться с голой задницей и улыбкой на лице. На шлеме красовался алый плюмаж – цвет штандарта домины. Штандарта Рема. Эта мысль раздражала, но Мия тоже ее откинула. Здесь не было места для гордыни. Для боли. Только для стали. И крови. И славы.
Мечи покоились в ее руках как родные – качественная лиизианская сталь, острая, как бритва. Они ей пригодятся, как и все силы, если она хочет пережить битву.
– Уважаемые зрители! – раздался крик. – Узрите своих гладиатов! Отобранных из лучших коллегий республики, чтобы сражаться и умереть ради славы своих доминов! Мы рады представить вам Аппия из Коллегии Тацита, Бича Вэрвуда!
Решетка перед ними с содроганием поднялась, издавая металлический скрежет. Мимо Мии на арену вышел гигант, поднимая копье и щит под шум галдящей толпы. Его шлем был сделан в форме волчьей головы, солнечный свет отражался от стальных наручей и нагрудника.
– Праховестник из Коллегии Ливиана, Ужас Моря Безмолвия!
На песок вышел двеймерец и поднял двуручную мотыгу больше Мии. Он пошел кругом по арене, топая ногами по земле, и толпа подхватывала ритм, пока весь мир не превратился в гром.
Так оно и продолжалось. Эдитор объявлял все коллегии, грозные гладиаты с не менее грозными прозвищами занимали свое место на песке и заводили толпу театральными жестами. Мия с любопытством отметила, что Леонид не выставил своего воина на Ультиму – необычное явление для коллегии, пользовавшейся авторитетом. Девушка задумалась, имел ли он какое-то представление о природе их врага…
На песках перед Мией выстроилось больше двух десятков воинов, когда эдитор воскликнул:
– От Коллегии Рема…
– Фуриан! – крикнул кто-то.
– Непобедиииимый! – добавил другой.
– …Ворона! – проревел эдитор.
Мия вышла под солнечный свет, поднимая два меча над головой. Ее встретили замешательством, слабыми аплодисментами и парой насмешек со стороны тех, кто ждал чемпиона Коллегии Рема, а не неизвестную тощую девчонку, едва достающую ему до пупа. Никто из них понятия не имел, кто перед ними.
«Скоро».
Мия стиснула зубы и дала себе мысленную клятву.
«Скоро сами небеса узнают мое имя».
За большим столом на краю арены девушка увидела губернатора Стормвотча и городскую элиту. Эдитор стоял за отдельным столиком, облаченный в традиционную кроваво-алую мантию, украшенную золотыми кинжалами. На его плече сидела дымчато-серая кошка, глядевшая на представление с очевидной скукой в глазах. Мужчина говорил в большой рог, его голос раскатывался по всему стадиону.
– А теперь! – объявил он. – Дорогие друзья, берегите сердца. Дети, закройте глаза! Выкопанный из глубин ашкахской Пустыни Шепота по приказу нашего дражайшего консула, – ужас, оскверненный тем, что уничтожило целую древнюю империю. Узрите, жители Стормвотча, свою Ультиму!
Мия почувствовала, как дрожит земля под ногами, услышала, как пришел в движение огромный механизм под землей. Из песка, словно зубы, выросли каменистые островки – высокие и смертельно острые. Центр арены разверзся; песок посыпался вниз, когда яма расширилась. И, словно из самой бездны, из нее поднялся кошмар, подобных которому Мия еще не встречала.
– Бездна и кровь… – сказал кто-то рядом с ней.
Мия посмотрела на гладиата – двеймерца по имени Праховестник. Его глаза расширились. Огромная мотыга задрожала в руках.
Чудище взревело, сотрясая всю землю. Толпа закричала в ответ, вставая на ноги, ликуя и радостно завывая. Ни один из них еще не видел ничего подобного, но все слышали сказки. Кошмар из глубин пустыни. Страшнее песчаного кракена. Ужаснее сотни пыльных призраков. Слово, которое вселяло панику в каждого владельца каравана и торговца, путешествующих по ашкахской пустоши.
– Блювочервь… – прошептал Праховестник.
[35]
Монстр снова взревел, поднимая конец тела, который, как предположила Мия, служил ему головой. Его шкура была бескостной, покрытой трещинками и коричневой, как старый кожаный переплет. Двигался червь, словно недогусеница, кидаясь на кричащую толпу. Но железный ошейник и длинная цепь, крепившаяся к полу арены, не давали ему подобраться близко к зрителям. Осознав, что находятся вне опасности, они разразились аплодисментами и радостными воплями.
Пока все взгляды были прикованы к червю, Мия развернулась и прошла тридцать шагов по песку, пока не оказалась под статуей Цаны на внутренней стене. Вонзив меч в землю, девушка присела и склонила голову, будто молилась богине. Но правой рукой она шарила в песке у края арены.
