Поначалу Мия ничего не могла нащупать. Ее тень пошла рябью, живот затопило льдом, мысль, что Эшлин ее предала, поднялась, словно пыльный призрак, на задворках…
«Нет».
Пальцы наткнулись на что-то мягкое. Кожаное.
«Вот оно».
Она достала предмет из песка – кожаный мешочек, наполненный какими-то кругляшками, – и спрятала его под наплечник.
Эдитор поднял руки, призывая к тишине.
Толпа застыла, как мельничный пруд.
Мужчина шумно набрал воздух, звук разошелся по всей арене. Его кошка просто зевнула.
– Ультима! – крикнул он. – Начинается!
Толпа оглушительно и восторженно загалдела. Зверь, прикованный к центру арены, заметался, слепая голова крутилась из стороны в сторону, а по глотке начал подниматься желудок, отчаянно желая поглотить добычу, которую он чувствовал, но не мог поймать. А затем монстр испустил еще один громоподобный рык.
И ни один гладиат
не шевельнул
ни
одним
мускулом.
– …Честно говоря, не могу их винить… – раздался шепот на ухо Мие, когда она вернулась к воинам.
Зрители начали терять терпение, некоторые заулюлюкали, пока гладиаты стояли, будто парализованные.
– Убейте его! – рявкнул кто-то.
– Сражайтесь, трусы!
Праховестник, стоявший рядом с Мией, ощетинился при слове «трусы». Посмотрел на трибуны, на своего домина в ложе сангил. И, подняв мотыгу, заорал во всю глотку: «За мной!», после чего кинулся на монстра. Несколько гладиатов, и Мия среди них, ответили на зов и побежали с боевым кличем на устах. Они напали на червя с четырех сторон, рубя и пронзая его копьями и мечами. Предпочитая оставаться сбоку, Мия выскользнула из-за одного из острых камней и погрузила меч по самую рукоять. Праховестник помчался прямо к голове, замахнулся мотыгой и срезал огромный кусок шкуры зверя. И тогда, с отвратительным звуком, напоминавшим отрыжку, блювочервь поднялся на дыбы и выблевал свой желудок на гладиата.
Его внутренности были розовыми, жидкими, с гнильцой. Они выплескивались на песок и протягивали отростки, похожие на пальцы. Аппия полностью придавило пищеводом, Праховестника поглотило по пояс. Мужчина закричал, когда его плоть начала разъедать кислота, обволакивающая внутренности червя. Он снова замахнулся оружием, ударил по губчатой массе. Желудок полз по песку, будто живое существо, вытягивая липкие щупальца и хватая гладиатов. И наконец, с гулким, быстрым причмокиванием, зверь втянул обратно свой пищевод вместе с полудюжиной кричащих мужчин. Толпа зашумела от восхищения и омерзения.
Подойдя к чудищу сбоку, Мия снова пронзила его клинком и почувствовала, как зверь содрогается. Его кровь была темно-бордовой, почти черной, окрашивая ее по локти. Когда гигантский монстр скрючился, девушка потянулась к наплечнику и достала мешочек, который Эшлин спрятала в песке. Достала оттуда три стеклянные алые сферы.
Прощальный подарок Меркурио.
Чудно-стекло.
[36]
Вытащив меч, Мия просунула руку в рану и оставила сферы во внутренностях монстра. Блювочервь взвыл от боли и перекатился на бок, чтобы раздавить обидчицу. Девушка быстро отпрыгнула в сторону и чудом не была размазана по одной из острых каменных глыб, когда червь замахал хвостом. Чудно-стекло активировалось под давлением – обычно ударом о стену или пол, – но Мия надеялась, что нажима мышц чудища и его веса будет достаточно, чтобы разрушить аркимические процессы, которые помогали стеклу оставаться в твердом состоянии. Поднявшись на ноги и отбежав подальше, она услышала тихий хлопок, почти заглушенный криками толпы и ревом чудовища. Чудно-стекло взорвалось, и из бока блювочервя выплеснулся пузырящийся поток крови и плоти.
Зрители возликовали – они понятия не имели, что сделала девушка, но видели, что ей удалось ранить зверя. Блювочервь взвыл, в его глотке забулькал пищевод, на Мию волнами накатывала вонь крови, гари и желчи.
– …Кажется, ты его разозлила…
– …Ты, как всегда, наблюдательна, дворняжка…
– …А ты, как всегда, блещешь остроумием, киса…
– …Лесть тебе не поможет…
Блювочервь повернул слепую голову к Мие и испустил жуткий вой. Девушка кинулась к кучке остальных гладиатов, пытаясь найти укрытие среди камней и убраться из зоны досягаемости зверя на цепи.
Монстр быстро пополз за ней следом и врезался всей массой тела в землю в попытке раздавить жертву. Арена задрожала, Мия споткнулась. Другие гладиаты рубили и резали червя, но он, похоже, полностью сосредоточился на той, что ранила его больнее. Поддавшись отчаянию, Мия обернулась, не переставая отползать от монстра в безопасную зону, и подняла руку, чтобы приклеить его к собственной гигантской тени.
Реакция была моментальной. Ужасающей. Чудище замерло, словно все его мышцы внезапно напряглись. И, издав душераздирающий рев, стрельнуло по песку к Мие – рот разинут, разъедающая слюна капает, цепь натягивается от рывков. Измученный металл заскрежетал, послышался громкий звук напряженной стали, и цепь, крепящая червя к полу, порвалась пополам.
– …Вот дерьмо…
– …Вот дерьмо…
– Вот дерьмо!
Блювочервь заметался по песку – он был слишком крупным, чтобы Мия могла сдержать его своими манипуляциями с тенями. Девушка прыгнула в сторону, когда его хвост прошелся широкой дугой по арене, превращая камень в щебень, а гладиатов – в кровавое месиво. Но ему удалось зацепить Мию в прыжке, и она врезалась в каменистый островок, перед глазами поплыли черные звезды. Упав, девушка потеряла контроль над тенями, и червь взревел от пламенной ярости.
– Он… – Мия часто заморгала, сплевывая пыль с языка, – …услышал меня?
– …Когда ты призвала тьму…
– …Любопытно…
Чудище вновь гневно заревело, его плоть пошла бугорками, в глотке пузырились и булькали внутренности. Но поскольку тени больше его не отвлекали, оно осознало, что освободилось от своих пут, и повернуло слепую голову в сторону вибраций скандирующей толпы. И когда зрители тоже поняли, что цепь больше не сдерживает зверя, то истошно завопили в безумной панике.
