Мия знала, что стоит помалкивать. Что ей не нужно знать больше об этом мужчине. И все же…
– Что произошло? – сорвалось с ее языка.
Волнозор вздохнул.
– Эмилия, одна из наших актрис. Она приглянулась какому-то сыну богача. Его звали Павлом. Донна ясно дала понять, что не заинтересована в его ухаживаниях, и мне пришлось пару раз выводить его из театра, когда он слишком злоупотреблял золотым вином, но в этом не было ничего необычного. Все-таки, это не наилучший район города. Все шло действительно хорошо. Труппа начала зарабатывать деньги, количество зрителей возрастало. Я усердно учился и должен был играть свою первую роль в одном из спектаклей – короля волхвов в «Марке и Мессалине», знаешь его?
– Да, – улыбнулась Мия.
– В ту перемену я должен был выступать в паре с девушкой. Но, похоже, даже после отказов Эмилии и моих выволочек малыш Павел не привык получать отказы.
– Как и большинство богатеньких сынков, – кивнула Мия.
– Ага. После генеральной репетиции я обнаружил этого ублюдка за кулисами. Он пытался изнасиловать Эмилию. Ее наряд был порван. Губа разбита. Обо всем остальном можешь догадаться сама. В конце концов, отец с детства меня учил ломать людей голыми руками.
Волнозор посмотрел на свои мозолистые от клинков ладони.
– Но он был сынком важной шишки. Только показания коллег по театру спасли меня от виселицы. Вместо этого меня отдали в рабство, а вырученные деньги отдали Павлу в качестве компенсации за сломанные руки.
– Четыре Дочери, – выдохнула Мия. – Мне жаль.
– Не стоит, милая, – улыбнулся Волнозор. – Мне нет. Судя по тому состоянию, в котором я его оставил, он больше никого не будет лапать этими руками без разрешения.
– Но вот цена за твои действия? – Мия обвела рукой каменные стены, железные прутья.
– Человек должен смириться со своей судьбой, вороненок. Или же та поглотит его целиком. Как гладиатам, нам живется лучше, чем большинству. У нас есть возможность выиграть свою свободу. Сангии э Глория и все такое.
– Но это несправедливо, Волнозор. Ты не сделал ничего плохого.
– Несправедливо? – фыркнул мужчина. – В какой республике ты живешь?
Качая головой и ухмыляясь, словно Мия сказала что-то забавное, он продолжил намыливаться, как если бы с этим миром было все в порядке. Мия потянулась за другим душистым мылом, когда в купальню вошли Брин и Бьерн и сняли повязки с сандалиями. Сегодня они тренировались в эквориуме, и девушка издалека учуяла запах пота и лошадей.
– О, наши храбрые эквиллы, – улыбнулся Волнозор. – Добро пожаловать, кошмарные близнецы, не знающие себе равных на арене. Мы с Вороной как раз обсуждали театр.
– Четыре Дочери, зачем? – нахмурилась Брин, погружаясь в воду.
– Однажды я знавал одну актрису… – произнес Бьерн мечтательным голосом.
– Кого, ту проститутку, которая путешествовала через деревню летом?
– Она была не проституткой, сестренка, а драматической актрисой.
– Если она передернула тебе за бедняки, то была проституткой, дорогой братец.
Бьерн посмотрел на Мию и Волнозора.
– Она несет чушь. Пытается очернить мое доброе имя и выставить в нелестном свете. Я никогда в жизни за это не платил, а вышеупомянутая барышня чувствовала себя на сцене как рыба в воде, заверяю вас.
– Ее актерская игра заключалась в том, что она делала вид, будто ты ей нравишься, – фыркнула Брин.
– Уважай старших, мелюзга! – рявкнул Бьерн, брызгая водой в лицо сестре.
Близнецы устроили кратковременный водяной бой, Мия с Волнозором попятились к другой части ванны, чтобы не попасть под раздачу. Бьерн опустил голову Брин под воду, а она врезала ему в живот. Парочка разошлась по противоположным углам, Брин насупленно показывала брату костяшки.
– Вы закончили? – полюбопытствовал Волнозор.
– Ага, – кивнула Брин. – Хотя нет, подождите…
Она взяла кусок мыла и кинула его в голову брата.
– Ай!
– Вот теперь закончили.
– Однажды, – заявил Волнозор после того, как закончилась битва, – когда мы выберемся из этой дыры, я свожу вас в настоящий театр. Культурно обогащу, так сказать.
– Дочери тому свидетели, некоторым из нас это очень не помешает, – сказала Брин.
– Продолжишь в том же духе, и я отправлю тебя к магистрату за клевету, – предупредил Бьерн, вновь брызгая водой в сестру. Брин ответила широким взмахом руки, и в ее брата с Волнозором попала огромная водяная коса.
– Ой, мне так жаль, – усмехнулась она.
– О, сейчас ты пожалеешь еще больше, – ответил здоровяк, вытирая подбородок.
Волнозор согнул свою мясистую руку и послал мощную волну прямо в глаза Брин. Бьерн вступился за сестру, размахивая руками, как мельница, и случайно попал в Мию. Девушка присоединилась к ним, и вскоре все четверо начали настоящую войну – яростно, как белые драки, брызгаясь, ругаясь и смеясь. Волнозор поднял Мию и кинул в другую часть ванны прямо в голую грудь Бьерна, а затем сжал голову Брин в захвате и окунул ее под воду, пока та пиналась и раз…
– Что, ради Всевидящего, тут происходит?
Мия убрала мокрые волосы с глаз и обнаружила магистру с упертыми в бока руками в дверях купальни. Она, как обычно, выглядела безукоризненно, длинная седая коса была закинута на плечо. Тон повысился от негодования.
– Вы – гладиаты Коллегии Рема, и за чем я вас застаю? Вопите и дурачитесь тут, как шайка младенцев! Так вы показываете свое уважение домине?
– Простите, магистра, – сказал Волнозор, отпуская шею Брин. – Это всего лишь минутная забава, не более. На улице все жарче, перемены становятся длиннее и…
– И их осталось не так много до «Венатуса» в Уайткипе, а следом за ним – «Магни» – рявкнула женщина. – Вы хоть знаете, чего будет стоить домине ваш проигрыш? Какой ее ждет позор? Возможно, вы считаете безделье разумной тратой своего времени, но будь я на вашем месте, то сосредоточилась бы на играх и на том, какая вас ждет участь, если эта коллегия потерпит неудачу.
Улыбка сошла с лица Мии, вся радость улетучилась. Гладиаты опустили головы, как отчитанные дети. Магистра сказала правду, и все это понимали – если коллегия потерпит неудачу, их, скорее всего, продадут, как дешевое мясо, и лишь Всевидящий знает кому. Быть может, другому сангилу, но более вероятно – в Пандемониум. Все их жизни висели на волоске.
Зубы Пасти, до чего было приятно забыть обо всем на мгновение. Но Мия сцепила челюсти, набралась решимости. Здесь она обмякла. Не физически – под надзором Аркада она стала жилистее и сильнее, чем когда-либо. Но сближаться с остальными гладиатами было ошибкой. Какими бы они ни были хорошими, мужчины и женщины этой коллегии всего лишь пешки на игральной доске. Пешки, которыми, вероятно, придется пожертвовать, чтобы подобраться к королю.
