…
Я все еще сижу за кухонным столом. Прямо передо мной, между сахарницей и чайником Митчел плавает в своей банке. Время от времени я приоткрываю крышку, чтобы подпустить ему кислорода, но когда он начинает метаться, вновь прикрываю. На часах уже полшестого.
– Может, отнесешь его на работу? У вас там, кажется, был аквариум? – спрашивает Лея.
– …Ты перепутала, у нас в бюро стоит вольер с игуанами, – говорю я. И тут меня осеняет: я же могу отнести Митчелла в зоомагазин!
– Так и повезешь в банке? – спрашивает Лея.
– Знаешь что, перелей-ка его в пакет.
Лея находит полиэтиленовый пакет поплотней, на треть наполняет его водой и мы помещаем рыбку туда, прихватив верх пакета прищепкой.
…
Торговый центр в этот час почти пуст, но зоомагазин уже работает.
– Мы не можем поместить вашу рыбку в наш аквариум – говорит мне продавец, когда я объясняю ему в чем дело. – Это строго запрещено, мы не знаем, откуда она у вас. Так можно всех рыб заразить какой-нибудь инфекцией.
Я выхожу из магазина и иду к выходу, к вращающейся двери торгового центра. Утренние лучи высвечивают на толстом стекле разводы от тряпки. Уборщица, моющая дверь, отодвигает ведро, давая мне пройти. Я вхожу в стеклянный цилиндр, начинаю продвигаться вперед маленькими шажками и вдруг чувствую, что дверь остановилась. Я давлю рукой на стеклянную перегородку, потом упираюсь в нее обеими ладонями, но ось что-то не проворачивается. Они смазывают эти двери вообще? И каково двигать эту махину старику или хрупкой девушке? Я представляю себе старика, девушку, ленивого завхоза, который не смазывает оси. Я все еще давлю на стеклянную стенку ладонями, я все еще возмущаюсь и негодую, потому что пока я злюсь, я – всего лишь раздраженный клиент торгового центра. Я поворачиваюсь назад и со всех сил давлю на заднюю перегородку – дохлый номер. Сквозь мутное стекло я вижу холл и уборщицу, которая приблизилась было к двери со своей тряпкой, но теперь начинает понимать, что здесь происходит. Я не хочу сейчас, чтобы она видела мое лицо и вновь поворачиваюсь к улице. Какое невезение! Еще бы два шажка, и появился бы проем, в который я мог бы протиснуться, но здесь нет даже щели. Назад тоже пути нет. Я заперт в отсеке стеклянного цилиндра. Стекло очень теплое, почти горячее. Сколько времени мне придется простоять здесь, пока дверь не разблокируют? У меня случится тепловой удар или что похуже. Без еды, без капли воды… И тут я вспоминаю про пакетик с рыбкой. У меня в кармане целый стакан воды, если припрет я его выпью. Что будет чувствовать Митчел? Вначале, наверное, только изменение температуры, когда слой воды над ним станет совсем тонким, а потом он начнет задыхаться. Я вынимаю пакетик, снимаю прищепку и подношу пакет к носу. Обыкновенная водопроводная вода, которую Митчелл уже наполнил своим рыбьим железистым запахом. Неужели она мне по-настоящему понадобится? Я представляю, как перед торговым центром собирается небольшая толпа, а покупатели, желающие выйти, образуют такую же толпу за моей спиной. Но, похоже, у меня нет спины, а есть лишь две стороны: обе, открытые любопытным взглядам. Ноги становятся ватными. Я опираюсь на стеклянную стенку и вдруг чувствую, что она вздрагивает. Какая-то девушка хочет войти в торговый центр и злится на то, что дверь не поддается. Ее злость совсем не такая как моя, она бытовая, праведная, клиентская. И я для этой злой девушки – всего лишь смутный силуэт, ранний покупатель, который видимо не вполне проснулся и замешкался в дверях. Внезапно я чувствую, как стеклянная перегородка подталкивает меня в спину. Я все еще не отлип от стекла, мне нравится ощущать, как дверь, медленно поддаваясь чьей-то воле, сама выталкивает меня на улицу.
Холодный пот высыхает в две секунды. На ватных ногах я подхожу к машине, включаю зажигание, куда-то еду и почему-то оказываюсь на стоянке перед домом Нира. Я выхожу из машины, обхожу дом и задираю голову. На восьмом этаже висит новенький щеголеватый балкон. У перил стоит сложенный солнечный зонт, который своими очертаниями напоминает долговязую мужскую фигуру, а рядом какой-то хлам, сложенный на стуле и прикрытый дерюгой.
– Эяль?!
Нир собственной персоной стоит у меня за спиной. В руках у него багет из булочной.
– Разве мы назначали встречу? – спрашивает он.
– …Нет, я случайно поблизости оказался, – говорю я. – Вот, смотрите, какая красота – я вытаскиваю из кармана Митчелла в пузатом пакете, скрепленном прищепкой, и протягиваю ему – Выпустите в банку, и пусть плавает. Очень успокаивает, очень развивает, особенно, если в доме дети.
Он кажется пытается что-то возразить, но я уже иду к машине.
Лея Любомирская
Сигизмунд
во-первых, его зовут Сигизмунд.
я убеждена, что все дело именно в этом, а вовсе не в том, что его нашли в мусорном баке, тем более, что и не в баке вовсе, а сверху, на закрытой крышке – кто-то поставил на крышку картонную коробку из-под мыла «португальские травы», помните, реклама была такая – «португальские травы, нашей весны аромат»? – а уже в этой коробке в гнезде из пеленок лежал Сигизмунд в сбившейся набок шапочке и обиженно кряхтел.
нашел его сеньор Эустакио Фонсека, муж доны Аркадии с первого этажа, дона Аркадия отправила его после ужина вынести мусор, потому что на ужин у них были жареные ставриды, и дона Аркадия не хотела, чтобы ее чистенькая квартирка пропахла рыбой, она так и сказала – не хочу, чтобы моя чистенькая квартирка пропахла рыбой, не могли бы вы, – они всегда обращались друг к другу на вы, хоть на людях, хоть наедине, – не могли бы вы, сеньор Эустакио снести остаток ставрид в мусорный бак, будьте так добры, – и сеньор Эустакио завернул остатки ставрид в газету и пошел к мусорному баку, а бак оказался закрыт крышкой, и на крышке стояла коробка из-под мыла «португальские травы».
сеньор Эустакио хотел коробку снять, чтобы откинуть крышку бака, но не удержался и заглянул внутрь – мало ли, подумал он, что может оказаться в коробке из-под мыла, – а оказался Сигизмунд в сбившейся набок шапочке, он лежал в гнезде из пеленок и уже собирался заплакать, потому что лежать ему надоело.
Сигизмунд увидел сеньора Эустакио и улыбнулся ему беззубым ртом.
сеньор Эустакио был человек спокойный, он, конечно, удивился, увидев, что из коробки из-под мыла «португальские травы» ему беззубо улыбается Сигизмунд, но не испугался, не закричал ах ты, господи, боже ж ты мой, и даже газеты с остатками ставрид не выронил, а только аккуратно снял коробку с Сигизмундом с крышки бака, крышку откинул, выбросил газету со ставридами, крышку опять закрыл и совсем уже собрался вынуть Сигизмунда из коробки, потому что не тащить же в чистенькую квартирку к доне Аркадии коробку, которая стояла на крышке мусорного бака, но Сигизмунд был очень небольшой и очень на вид непрочный, и сеньор Эустакио побоялся его как-нибудь повредить по дороге, поэтому он взял коробку с Сигизмундом подмышку и понес домой, а Сигизмунд в сбившейся набок шапочке всю дорогу улыбался ему своим беззубым ртом и издавал приветственные звуки.
