Наконец Полянский спрятал молоточек в карман халата, удовлетворенно кивнул, проводил Лизу до кресла, сам уселся за стол.
– Думаю, у меня для вас хорошие новости, – сказал он и улыбнулся. – Если верить данным инструментальных обследований, а у меня нет оснований им не верить, в неврологическом плане вы совершенно здоровы. Ну, почти здоровы, легкий астенический синдром не в счет. Понимаете, Лиза, афазия – это не тот диагноз, который ставится на пустом месте, с бухты-барахты. Для возникновения афазии должны иметься очень веские предпосылки, должны наличествовать органические изменения в головном мозге, а я не вижу никакой патологии, – профессор развел руками. – Это, конечно, предварительное заключение, для окончательного диагноза можно пройти более детальное обследование, но, думаю, результаты будут те же.
Лиза беспомощно посмотрела на Макса.
– Доктор, а почему в таком случае она не может говорить? – спросил он.
Профессор по-мальчишески взъерошил русые волосы, сказал задумчиво:
– Подозреваю, что причина вашей немоты – чисто психологическая. Вы пережили сильнейший стресс. Это могло отразиться на вашей психике. Немота может быть своего рода защитным механизмом.
– И что же ей теперь делать? – нетерпеливо спросил Макс.
– Ну, во-первых, время – лучший лекарь. Во-вторых, не помешает консультация грамотного психотерапевта. Признаюсь, в этом вопросе я полный профан, но могу посоветовать несколько очень хороших специалистов, если…
– А в-третьих? – перебил его Макс.
– А в-третьих, речь может вернуться к вашей знакомой внезапно, в том случае, если она окажется в какой-нибудь экстремальной ситуации.
При этих словах Лиза горько усмехнулась. За последний месяц экстремальных ситуаций в ее жизни было хоть отбавляй! Покушение на убийство – чем тебе не экстремальная ситуация? Да, похоже, профессор ей ничем не помог…
– А что может сделать психотерапевт? – спросил Макс.
– Психотерапевт может сотворить чудо, – Полянский ободряюще улыбнулся Лизе. – Не волнуйтесь, у вас все будет хорошо. Было бы намного хуже, если бы я нашел у вас неврологическую патологию…
– Шарлатан! – проворчал Макс, выходя из профессорского кабинета. – Экстремальные ситуации ему подавай! Да у нас вся жизнь – сплошной экстрим, – он сердито покосился на Лизу. – Не раскисай. Сейчас мы еще в одно место съездим.
Она больше никуда не хотела. Она хотела поскорее домой, обратно в свою маленькую квартирку, к своему допотопному компьютеру, к рукописям Ивана Семеновича, к подружке Ленке. В их городе нет «грамотного психотерапевта», а на московского корифея у нее нет денег. Значит, прощай, надежда, здравствуй, афазия…
Она шла за Максом, ничего не видя вокруг, ни о чем не думая, больше ничего не страшась.
– Садись в машину, я сейчас, – бросил Макс, доставая из кармана мобильный.
Он разговаривал недолго, но лицо его при этом было таким напряженным, что Лиза заметила это, даже находясь в своем нынешнем полуоглушенном состоянии. У Макса Легостаева были какие-то серьезные проблемы, и она сомневалась, что эти проблемы связаны с их визитом к Полянскому.
– Поехали, – сказал он, усаживаясь за руль и неискренне улыбаясь в ответ на ее вопросительный взгляд. – Мне нужно срочно кое с кем увидеться. Ты же не возражаешь?
Она не возражала. Она училась примиряться с обстоятельствами. Смирение – вот ее новая добродетель.
Знакомый Макса жил за городом. Они потратили полтора часа на дорогу, и все это время с лица Легостаева не сходило напряженно-выжидательное выражение. Лиза видела, как нервно перекатываются желваки под его модной трехдневной щетиной. У него был вид человека, готовящегося к бою или… к предательству.
«Почему к предательству? – одернула она себя. – Он просто волнуется. Ему есть из-за чего волноваться. У него на шее висит тяжкий груз по имени Лиза Тихомирова…»
Коттеджный поселок располагался в сказочно красивом месте. Лиза даже представить не могла, что в ближнем Подмосковье до сих пор можно встретить такое. Закованная в лед речушка. Вековые сосны с янтарно-желтыми стволами и заснеженными кронами. Дома под яркими черепичными крышами, наверное, немаленькие, но в свете окружающей их красоты казавшиеся игрушечными. На какое-то время она даже забыла о своих терзаниях, увлеклась открывшимся ее взгляду пейзажем.
Дом, к которому они подъехали, стоял на отшибе и своей стилизованной под средневековье архитектурой выбивался из общей стройно-упорядоченной картины. Угловые башенки с узкими, похожими на бойницы окнами, отделочный камень грязно-серого цвета, высокий забор грубой кладки – наверное, этот дом хорошо смотрелся бы где-нибудь на холме или на скалистом берегу северного моря, но не здесь, посреди соснового бора.
– Приехали, – Макс тяжело вздохнул, словно бы с неохотой нажал на клаксон.
Железные ворота Почти тут же отъехали в сторону. Во дворе было пусто, во всяком случае Лиза не увидела ни единой живой души. Наверное, ворота приводились в движение автоматически, пультом дистанционного управления.
Макс заглушил мотор, но руки с руля так и не снял. Лизе показалось, что выходить из машины ему не хочется.
– Ты подожди меня здесь, я сейчас, – сказал он наконец и решительно толкнул дверцу.
Легостаев шел по гулкой каменной брусчатке, и каждый его шаг набатом отдавался в Лизиной голове. В сердце прокрался страх, немотивированный, иррациональный. Это же Макс! Макс не сделает ей ничего плохого.
Краем глаза Лиза увидела какое-то движение – это медленно закрывались железные ворота. Ей вдруг стало страшно, будто это были и не ворота вовсе, а двери в гигантскую, стилизованную под старинный замок мышеловку. Руки потянулись к шее, затеребили шелковый платок – можно подумать, это из-за него ей так трудно дышать…
Время шло, но ничего не происходило. Машина начала остывать, страх подкрепился холодом. Лиза сидела, зажав озябшие ладони между коленями, не сводя глаз с двери, за которой скрылся Макс. Наконец дверь распахнулась, из нее вышли четверо: Легостаев впереди, трое сзади.
Лиза думала, что вот она увидит его и ей сразу станет легче. Не стало – одним из тройки был Алексей, человек, с которым она предпочла бы больше никогда в жизни не встречаться…
Алексей улыбнулся и приветственно помахал ей рукой. Он как никогда был похож на студента: худощавый, улыбчивый, с растрепанными волосами. Двое других не улыбались, разглядывали ее с мрачной заинтересованностью. Легостаев тоже не улыбался, смотрел мимо нее.
Страх медленно, как-то вяло перерастал в панику, верить в происходящее не хотелось. Макс ее предал, привез к этим страшным людям…
– Ну, выходите уж, Лизавета, – Алексей распахнул дверцу машины, галантно поклонился.
Макс стоял поодаль, по-прежнему смотрел «сквозь нее». А ей так хотелось заглянуть ему в глаза, понять – почему он так поступил?
