– Простите, я опять опоздала, – в ней мало, что изменилось. Та же одежда, скудный макияж, но в глазах было больше решительности. – Я ходила к психологу, как Вы советовали, но мне не понравилось. Могли бы Вы заняться моим случаем?
Я ответил, что принимать решение мы будем вдвоем после того, как я расскажу ей о предлагаемых мной методиках терапии. Но для начала мне хотелось узнать, каково ее состояние сейчас и каким было в прошедшие две недели после первой встречи. Приступы повторялись по-прежнему, один-два раза в день. Она съездила к родителям, но от поездки стало хуже, она еле сдержалась, чтобы не разругаться с ними окончательно. А соседка уехала на несколько недель, поэтому дома она чувствовала себя еще более одиноко и пила в этом одиночестве почти каждый день. Это и подвигло ее обратиться к психотерапевту по месту жительства. Но очереди и какая-то конвеерность встречи заставили ее чувствовать себя как на приеме кредитного отдела в банке, поэтому она решила вернуться ко мне, так как других специалистов не знала.
Сначала я предложил ей курс препаратов – антидепрессанта и транквилизатора, чтобы немного успокоить ее и уредить частоту приступов. Она согласилась, и я выписал ей рецепт. Также она попросила рассказать ей о психотерапии.
– Что ж, мне нужно рассказать Вам о том, чем я занимаюсь, какой парадигмы придерживаюсь во взглядах на принципы работы психики. Если я буду говорить что-то непонятное для Вас, или с чем-то будете не согласны, то прошу Вас меня останавливать.
Есть множество направлений в психологии и психотерапии и нельзя в полной мере утверждать, что какие-то работают, а какие-то нет. Скорее, для каждого клиента, для каждого случая, подбирается тот подход, который будет более полезным. Так же как ключ подходит к замку, психотерапия подходит клиенту. Мне, как врачу-психиатру и психологу более близко когнитивно-поведенческое направление. Есть ряд моих личных аргументов, почему это так, но более конструктивно было бы рассказать о важнейших принципах устройства психики с позиции этого подхода. Если вы помните из школьной программы или проходили в университете (еще в первый раз она сказала, что закончила бакалавриат два года назад, а теперь работала и параллельно училась в магистратуре на экономиста), то знаете, что психика устроена по рефлекторному принципу. Существуют стимулы, внешние и внутренние, которые приходят в головной мозг, или рождаются им самим, затем происходит их обработка и выдается реакция. Коленный рефлекс – простой пример этому: ударили молоточком и нога дернулась. Разумеется, психическая активность более сложная, но основа у нее схожая. В когнитивно-поведенческом подходе рассматривается принцип А-В-С. Существует внешний стимул (А), например, событие в нашей жизни, оно влияет на нас, мы воспринимаем его. Затем мы пытаемся понять, что это за событие, хорошее оно или плохое, анализируем его, классифицируем, то есть используем наше мышление (В). А потом отвечаем – эмоциями, изменениями в физиологии организма, поведением (С). Поэтому ключевым звеном в этой цепочке является мышление, с помощью которого мы решаем, как нам реагировать на события и реагировать ли вообще. Глубина этих реакций тоже зависит от того, насколько важным для нас воспринимается событие, насколько сильно оно затрагивает нашу личность. Мы не всегда можем осознать присутствие некоторых убеждений в нас, уловить мысли, которые появились вслед за событием, однако, они влияют на наши последующие реакции. Многие психические расстройства проявляются так же, как и эти обычные реакции, с той разницей, что степень их выраженности и длительности будет не совсем адекватна ситуации.
Она слушала внимательно. Иногда хмурила брови, когда я произносил какое-то медицинское слово. Услышав про психические расстройства, она вновь нахмурилась.
– Я неадекватная?
– Я рассказывал о подходе, которого я придерживаюсь, и взглядах, которые разделяю. Если хотите, мы можем поговорить о Вас и Вашем случае, но я бы для начала предложил Вам небольшое совместное упражнение, которое поможет мне более конкретно пояснить Вам сказанное.
Она согласилась. Я предложил ей разобрать вымышленную ситуацию, которую я часто использовал на семинарах со своими студентами, чтобы донести им взгляды когнитивно-поведенческой школы.
– Представьте, что Вы на тонущем корабле, например, на «Титанике», но Вы не та, что была с Леонардо, Вы одна из пассажирок. Вы плыли вместе с Вашей давней подругой, как мы ее назовем? Олеся? Хорошо, Олеся и Вы плыли на «Титанике» в начале двадцатого столетия. (Она слегка улыбнулась). Но тут вы услышали сигнал к эвакуации и пошли к одной из шлюпок. Там была очередь, вы с Олесей дождались своей, но так вышло, что она оказалась чуть впереди, моряк подал ей руку и пропустил на шлюпку, а Вам места уже не нашлось. Вы смотрите на отплывающую шлюпку, оставшись на палубе, а Олеся находится в ней. Теперь давайте вместе представим, какие эмоции в этот момент могут возникнуть. Но не к тому, что будет с Вами дальше, а только к факту – Олеся села в лодку, а Вы остались на корабле, – произнося последние фразы, я подошел к флипчарту, разделив его на три столбца, и надписав слова «событие», «мысли», «эмоции». В столбце «событие» я написал – «Олеся села в лодку».
– Страх, наверное, обида, злость, – пока она называла эмоции, я записывал их поочередно в столбце с эмоциями. Кроме этих трех там оказались с моей помощью радость и печаль. Затем я попросил ее указать, на кого направлены были эти эмоции. Злость и обида были как на Олесю, так и на весь мир. Печаль, радость и страх были не направлены.
– А теперь давайте попробуем представить, какие мысли могли привести к этим эмоциям. За что можно было разозлиться на Олесю?
– Она меня бросила. Мы ведь подруги. Так нельзя. Почему это она села в лодку, а я нет? Это несправедливо, – я записывал максимально дословно ее слова в столбце «мысли».
– А откуда возник страх?
– Ну, что я тут одна осталась на корабле, что теперь со мной будет, если я брошена. Это страшно.
– А печаль?
– Не знаю, наверное, себя жалко. Жалко, что утону.
– Но это другая печаль, печаль о своей дальнейшей судьбе. А может ли она возникнуть от того, что Ваша подруга, с которой Вы знакомы десяток лет, много всего хорошего пережили, уплывает, и Вы, скорее всего, не увидитесь больше?
– Да, пожалуй. Было бы грустно, что больше не увидимся.
– А радость может возникнуть?
– Странно, вряд ли. Я же утону сейчас, а она уплывет.
– Но она спасется. У Вашей лучшей подруги будет шанс на счастливую жизнь. Она добьется того, что хотела, чем часто делилась с Вами. И будет Вас вспоминать, наверное, с грустью, но и с радостью. Может быть, назовет в Вашу честь свою дочь.
– Да, и правда. У нее ведь все будет хорошо. Можно и порадоваться, – она произнесла это с раздражением в голосе. Остановилась, задумавшись, а потом продолжила: – Да, наверное, не так уж и плохо, раз она будет вспоминать обо мне. Но как-то я сомневаюсь, что там может быть эта «радость».
