То есть граната здесь так много, что он считается символом страны, нарисованным на государственном гербе Азербайджана. И, кстати, нам не придется платить за гранатовый соус, он везде будет предоставляться даром, ведрами, при общем заказе в кафе у его друзей на сумму всего от какой-то паршивой тысячи долларов! Давай, да?!
– Да, прямая выгода, – серьезно согласился мой муж. – Вот только нам нужно быть в Старом городе. Поэтому, милейший, никуда по дороге мы заезжать не будем.
– Шпионы, да? – с пониманием откликнулся болтливый таксист. – Все сделаем, да! Я сам в прошлом месяце так американцев возил. Очень довольны были, очень, да! Шесть литров домашнего коньяка у меня купили. Весь день в машине гудели, да! Требовали, чтоб я их в Белый дом отвез, а деньги не имеют значения. Хорошие люди, да? Я их у своих родственников на Каспии оставил, сестра говорит, уже месяц пьют, никуда не спешат, скоро язык выучат. А вы случайно не говорите по-азербайджански?
– Я же чех, так что… бэли!
[6] – откликнулся командор.
– А я нет, – с завистью протянул водитель, и оставшуюся часть пути мы проехали под бодренькую пару певцов Ell & Nikki с песней «Running Scared»
[7], выигравших «Евровидение» 2011 года. Если кто не помнит, так и не важно.
Но, кстати, мне вполне даже понравилось, хорошая музыка, легкая, танцевальная. Вот так, под английское пение талантливых азербайджанцев, мы мчались по вечернему Баку в заранее оговоренное место, где у главного входа нас должны были ждать.
Расплатившись с водителем долларами (сами понимаете, по самому грабительскому курсу, как и положено драть с наивных российских туристов), мы вышли у высокой крепостной стены под яркими лучами прожекторов, освещающих историческую красоту древней кладки.
Несмотря на поздний час, внутрь спешили люди, я вспомнила, что где-то в путеводителе говорилось о наличии уютных ресторанчиков азербайджанской кухни прямо на территории Старого города, или, если по-местному, Ичери-шехер.
Хотя обычно такую информацию должен давать Профессор, но он пока молчал, толстяка явно укачало в машине. Ничего не поделаешь, южная манера вождения, рывки, тормоза, крутые повороты, ругань с местными водилами и гавканье на медлительность пешеходов.
Наша колоритная пара плюс кот на собачьем поводке не могли остаться незамеченными, и буквально минуты через две у меня под сумочкой раздался гостеприимный голос:
– Салам, ханум! Твой мужчина?
– Салам, мой, – на автомате откликнулась я, сверху вниз оглядывая коротконогого недомерка с густыми черными усами и бровями, сросшимися на переносице. О аллах, и этот туда же…
– База, агент Орлов, агент Сафина-Орлова, агент 013, да?
– Да, – коротко ответил командор за нас троих.
– Меня Ахмедка зовут, я местный шайтан, – с поклоном, скаля белые как сахар зубы, представился коротышка. – Тибе встречаю, да.
– Вообще-то нас должен был встречать дэв Абдулла, – подозрительно заметил Пусик.
– Не-э-эт! Он на свадьбе у сестры гуляет, очень занят, меня послали за него. Идем давай, гостиниц есть, шашлык есть, вино есть, дорогих гостей встречать будем! Ай, хорошо будет, тибе понравится!
– Нам, – чуть обиженно поправила я.
– Тибе, – уверенно обращаясь к моему мужу, продолжил азербайджанский шайтан, даже не пытаясь делать вид, что он меня слушает. – Долма будет, хлеб из тандыра, мясо в гранатовом соусе, баранину взяли такую, что сама во рту тает! А вино, ай какое вино, уже тибе приготовили, дорогой, ты разум потеряешь, когда попробуешь! Идем, да?!
Мне, конечно, тут же захотелось сказать что-нибудь грозно-феминистическое, но Толстун вовремя стукнул меня лапой по колену, делая укоризненный взгляд и вертя пальцем у виска.
Я поняла, что настало время прикусить язычок и смиренно изобразить из себя тихую восточную женщину. Потом я им всем страшно отомщу, не сомневайтесь, но потом.
Мелкий шайтан с незатейливым именем Ахмедка сопроводил нас через главные ворота куда-то направо и далее вдоль стены, вплоть до небольшого бакинского ресторанчика с крохотным залом на пять столиков, сплошь увешанным коврами.
Стены поверх ковров были украшены медными подносами, национальными музыкальными инструментами и портретами дорогих гостей, среди которых выделялся Фидель Кастро, Путин, Чак Норрис, папа римский плюс групповое фото каких-то местных красоток, обнимающих в хлам усталую Анджелину Джоли.
Пока перед нами ставили традиционный азербайджанский чай с сахаром, вареньем, цукатами, конфетами, рахат-лукумом, орешками и прочим, коротышка быстро ввел нас в курс дела.
– Жить будете в отеле «Аршин мал алан», за углом. Хороший номер, убирать будут, мини-бар бесплатный, пей сколько хочешь! Сладости какие захочешь, варенье-печенье любое будет, только скажи, тибе вино сам приносить буду, да?!
– Спасибо, – вежливо ответил мой муж. – С отелем разобрались, теперь укажите объект и предоставьте оружие, о’кей?
– О’кей?
– Ну да.
– О’кей? – внезапно затупил шайтан, неуверенно вжимаясь в стену. – Что такое «о’кей»? Какой Кей, да еще с «о»! Я вам не Кей, между прочим, я против буду, укусить даже могу. Не надо со мной никакого «о’Кея», пожалуйста, да-а!
– Дорогой, не пугай человека.
– Я тибе не человек, – еще больше обиделся он. – Я – шайтан! Маленький, но гордый бакинский шайтан, со мной уважительно надо, да!
Наш горячий азербайджанский проводник начал уже было шарить по карманам в поисках большого кинжала, но агент 013, скорчив страдальческую мину, поискал лапкой в сумке и быстро сунул Ахмедке десять долларов.
Тот мигом разулыбался и, видимо, был готов уже стать каким угодно Кеем за такие-то деньги. Однако командор быстро вернул его к теме:
– Повторюсь, мы прибыли сюда не для развлечения. Фото объекта!
– Э-э, откуда фото у бедного шайтана? Я тибе так нарисую.
Примерно через пятнадцать минут старательного пыхтения с высунутым языком он положил перед нами на стол бумажную салфетку с «портретом» искомого дэва. Ну-у, что ж тут скажешь, не Шилов. Хотя Пикассо бы оценил, наверное…
– Я в два года в садике лучше рисовала.
Профессор, бегло глянув на портрет, признал, что видел похожую иллюстрацию к «Бяке-Закаляке» Корнея Чуковского. Надувшийся было азербайджанский шайтанчик сразу воспринял это как комплимент, язвительно заметив, что не каждая женщина разбирается в изобразительном искусстве.
Чем, как вы понимаете, не просто подписал себе смертный приговор, но еще и печать на нем собственноручно поставил. Я нежнейшим образом улыбнулась, кот, все поняв правильно, приложил лапку к губам, словно бы подтверждая: он твой, дорогуша, но только после задания.
