— Ты шутишь? — удивилась она. — Ты всего несколькими годам старше меня и добился такого успеха. Это казалось мне поразительным. И восхищало. Мы все трое ждали появления сутулого «ботаника», а перед нами явился парень, похожий на олимпийца. Да еще и без гонора, что стало очередным сюрпризом.
— Тут все зависит от ситуации. Когда речь идет о моей работе, я могу быть высокомерным и проявлять нетерпение в отношении людей, которые чего-то не понимают.
На лице Джейка появилось суровое выражение, и Элиза снова подметила его внутреннюю жесткость. Ей подумалось, что он наверняка очень требовательный босс.
— Я догадываюсь, что тебе пришлось быть жестким, чтобы стать тем, кем ты стал, — человеком, который сам себя сделал. Ты сам заработал свое состояние.
— Я вижу, ты исследовала этот вопрос?
— Конечно. — Элиза часами лазила по Интернету, выискивая информацию о нем… но она вовсе не собиралась признаваться, насколько далеко зашло ее «исследование». — Про Джейка Марлоу можно найти очень много всего. Пресса обожает истории типа «из грязи в князи».
— Ну, до грязи дело не доходило. Хотя я носил одежду из благотворительных магазинов, но никогда не ходил в грязном. — Напряженная линия его рта свела на нет эту попытку пошутить. — Моя мать делала для меня все, что могла. Но ей приходилось нелегко. Борьба за выживание — это не то, чем мне хотелось бы заниматься. Моя бывшая жена никогда этого не понимала.
— Ты ведь женился совсем молодым. Почему? — Ей мало что удалось найти в Интернете о годах его юности.
Джейк ответил без колебаний:
— Ферн забеременела. Я должен был это сделать.
— Мне казалось, у тебя нет детей.
— Нет. Она потеряла ребенка на раннем сроке.
— Печально… — Элиза умолкла.
— Она забеременела случайно.
— А не специально, чтобы заставить тебя жениться? — Элиза всегда с презрением относилась к этой старой как мир уловке.
— Нет. После окончания университета мы с ней периодически жили вместе, и дело само по себе шло к женитьбе. Беременность только все ускорила. Хотя, оглядываясь назад, я думаю, что, если бы она не забеременела, мы могли бы и не пожениться. В то время как раз наступил переломный момент, после чего все изменилось. Проект, который мы затеяли с Домиником, начал набирать обороты.
— Вы больше не пытались завести ребенка?
— Ферн не хотела детей. Она считала, что планета и без того перенаселена. Что заводить детей — это безответственно.
— А ты? — Элиза с замиранием сердца ждала, что он ответит.
Изредка встречаясь с мужчинами, она вдруг обнаружила, что после тридцати вопрос о детях начинает беспокоить многих. Для женщин реальностью становится снижение репродуктивной способности. Да и мужчины, как ее бывший муж, тоже частенько задумываются о своих биологических часах. Крейг волновался, что будет слишком старым отцом. Он был одержим мыслью о том, чтобы активно заниматься со своими детьми спортом. В особенности с мальчиками, конечно. Он вырос в семье фермеров, где мальчики всегда ценились больше, чем девочки, и постоянно мучил Элизу напоминанием об этом.
Лицо Джейка посуровело, и она снова увидела за внешним очарованием прожженного бизнесмена.
— Я никогда не хотел детей. По этому поводу у нас с женой царило полное согласие.
— А в будущем?
Он покачал головой.
— Мое мнение неизменно. Я не хочу быть отцом. Никогда.
— Понятно, — сказала Элиза, думая о том, что это значит. Для нее. На данном этапе ей не хотелось делиться с ним своими мыслями по этому поводу. Вполне возможно, что, уехав отсюда, она больше никогда с ним не встретится.
— В группе поддержки нас постоянно предупреждали в отношении женщин, которые могут попытаться заарканить богатого разведенного мужчину, забеременев от него, — признался Джейк.
— Но мне казалось, для этого необходимо участие двух сторон.
— Трудно правильно просчитать вероятные последствия, если одна сторона врет, что принимает противозачаточные.
Элиза скорчила гримасу.
— О, эти вечные несчастные охотницы за состояниями! Я не знаю ни одной женщины, которую могла бы назвать охотницей за состоянием. И это притом, что мы устраиваем праздники для всех социальных слоев сиднейского общества. Неужели и вправду существует целый легион женщин, готовых забеременеть, чтобы заполучить мужчину?
— Не знаю, как насчет легиона, но они определенно существуют. Некоторые парни из нашей группы испытали это на собственном опыте. Ребенок означает его пожизненное содержание, что для определенного типа женщин — способ получить гарантированный доход.
— Но неужели…
Джейк протестующе поднял руку:
— Послушай меня. Некоторых из тех мужчин подловили в момент наибольшей слабости, и они не устояли. Так что предупрежден — значит вооружен. Мне, без сомнения, не хотелось бы угодить в подобную ловушку.
— Ладно, насчет меня можешь не волноваться, — сказала она. Разговор принимал такой оборот, что она должна была рассказать ему. — Я не могу…
Он приложил палец к ее губам. Элиза сжала его зубами и нежно куснула.
— Не беспокойся, о тебе я ничего такого не думаю, — успокоил он. — Я вижу твое неистовое стремление к независимости, и оно мне очень нравится.
— Джейк, серьезно, послушай меня. Я не могла бы удержать тебя с помощью беременности, потому что… потому что… — Очень неприятно было признаваться в своей неполноценности, в неспособности исполнить самое важное предназначение женщины. — Я… я не могу иметь детей.
— Элиза, извини. Я не знал. — Джейк замер.
— Конечно, ты не знал. Я не болтаю об этом направо и налево. — Элиза ненавидела, когда ее называли бесплодной. Ненавидела, когда ее жалели. «Бедняжка Элиза. Вы знаете, что она не может иметь детей?»
— Но как? Почему?
— У меня был гнойный аппендицит в двенадцать лет. Сначала никто не воспринял мое недомогание серьезно. Все думали, что у меня болит живот, потому что я съела что-то не то. Или это связано с половым созреванием. Но боль становилась все сильней и сильней. К тому времени, когда меня отвезли в больницу — если ты помнишь, мы жили далеко от ближайшего города, — аппендикс лопнул, и у меня началось заражение крови.
Джейк взял руку Элизы и крепко стиснул ее.
— Элиза, мне так жаль. Неужели доктора ничего не могли сделать?
— Не знаю. Мне было двенадцать лет, и я очень плохо себя чувствовала. Хорошо, что я вообще осталась жива. Но, к сожалению, ни мне, ни моим родителям никто не сказал, какой вред это нанесло моим детородным органам. На маточных трубах образовались шрамы. Я ничего об этом не знала, пока не попыталась завести ребенка и не поняла, что не могу забеременеть. Только тогда мне сказали, что разрыв аппендикса и заражение крови часто заканчиваются бесплодием.
