Впрочем, с чего бы вдруг им обращать на него внимание, если через несколько минут на сцену выйдет другой, ничуть не менее популярный.
Я сидела, потягивая изредка вино, рассматривала зал и гостей, не имея не малейшего желания с кем-то общаться за нашим столом. Несколько раз я ловила на себе задумчивые взгляды Игоря, но он так ничего и не спросил.
Запела следующая знаменитость со стадионами, мой фиктивный муж взял меня за локоть, слегка сжал его и посмотрел мне в глаза:
– Потанцуем?
– С удовольствием, – с улыбкой ответила я.
И не обманула. Я действительно с куда большим удовольствием буду двигаться в такт музыке, чем сидеть напротив Бояринцева и смотреть, как на нем виснет прекрасная Инесса.
Танцевал Игорь на удивление хорошо, так, словно учился этому с детства. Он уверенно кружил меня в танце, делал настолько сложные па, что первое время я немного боялась не успеть сориентироваться и оттоптать ему ноги – все-таки я не профессиональная танцовщица. Но потом успокоилась, поняв, что такого не произойдет: он настолько мастерски и пластично двигался, настолько умело вел, что я совершенно расслабилась, почувствовав себя в надежных руках, и отдалась воле музыки и партнера. Алое платье то и дело пожарно отсвечивало где-то рядом. Похоже, Инессе удалось вытащить своего кавалера потанцевать, хотя мне танцующий Бояринцев казался чем-то невозможным, вроде горячего льда или твердого воздуха.
Я избегала смотреть в их сторону: видеть, как он обнимает Инессу, мне точно не хотелось. Никого из них видеть не хотелось. Вечеринка подошла к тому моменту, когда знаменитых звезд сменил не менее знаменитый диджей.
Дискотека. К этому времени обычно остаются самые стойкие, ну то есть самые пьяные. Зал начал понемногу пустеть. Обрадовавшись этому обстоятельству, а еще тому, что сегодня мой фиктивный супруг был почти трезв (уже не знаю, как Бояринцев добился такого эффекта), я потянула Игоря за рукав и шепнула:
– Может, пойдем…
И сразу сжалась. Почему-то представилось, как он сейчас скажет: «Да что ты? Веселье же только начинается». И как потом, спустя какое-то время и энное количество бокалов вина, краснея и бледнея, я стану утаскивать пьяного мужа, а он, едва ворочая языком, доказывать, что веселье в самом разгаре и уходить еще рано.
От привидевшейся картины я вздрогнула и умоляюще посмотрела на Игоря.
– Конечно, пойдем, – он равнодушно пожал плечами. – Я бывал и на более скучных вечеринках, но эта в десятке самых тоскливых.
Я с ужасом огляделась по сторонам: не услышала ли этого бестактного высказывания наша хозяйка. Но та, кажется, видела и слышала только одного человека. И это точно был не мой муж.
Мы быстро попрощались с Бояринцевым и его пассией – Инесса понимающе кивнула, Бояринцев помрачнел, буркнув что среднее между «пошли к черту» и «спокойной ночи» – и направились в номер. Как только переступили порог, Игорь сказал:
– Прости, любимая, но я в душ. Понимаю, что должен был пропустить тебя вперед, но в этой ситуации никак не могу быть джентльменом. Мне срочно нужно смыть с себя сантиметровый слой фальши и пафоса. Ненавижу такие мероприятия!
Я удивленно моргнула, глядя в закрывшуюся за ним дверь.
Странно, а мне казалось, что Игорь чувствовал себя «на таких мероприятиях» как рыба в воде. Какие еще сюрпризы таит в себе мой супруг?
Впрочем, долго думать об этом я не могла. В голову упорно лезло совсем другое, непрошеное и абсолютно ненужное: теплая летняя ночь, тусклый свет фонарей, духмяный запах недавно скошенной травы с едва заметными нотками горьковатого парфюма, закуток среди стриженых высоких кустов, горячие ладони на моей талии и напряженное хищное тело, отрезавшее мне выход. Я снова в подробностях и деталях вспоминала наш с Бояринцевым разговор. Да нет, не разговор, что уж перед собой притворяться и прятать голову в песок. Я вспоминала ту странную минутную сцену после разговора. Его сильные пальцы стальным капканам стискивали мою талию, захочешь – не вырвешься. Но я и не хотела. Я хотела другого. Это стыдно, неправильно и неприлично, но… хотела. И он хотел, я чувствовала это каким-то непостижимым женским чутьем, обострившимся до предела, древним чутьем, необъяснимым, но безошибочным. По телу прокатывались волны жара, и я ощущала его ответный жар, слышала тяжелый стук его сердца. Он склонил голову, и я вдыхала его горячее дыхание, а он вдыхал воздух, что выдохнула я, а наши губы почти касались, и это «почти» сводило с ума, заводило сильнее любых слов и ласк, кружило голову, заставляя забыть обо всем. И о том, о чем мы говорили, и о мире вокруг, и о прошлом, и о будущем… Потому что было только здесь и сейчас, только я и он, только губы, застывшие в миллиметре от моих губ, и дикое, неуправляемое желание привстать на цыпочки и, наконец, коснуться их и умереть от ни с чем не сравнимого удовольствия.
Я охнула и потрясла головой, пытаясь прийти в себя. Щеки горели, а сердце бухало так, словно я все еще стояла на той аллейке сада. Черт, да что же это такое, а? Сижу в номере, за стенкой в душе моется муж – пусть и мнимый, но все же! – Бояринцев вполне себе спокойно развлекается с пожарной Инессой, а я?! Перебираю воспоминания, как старушка фотографии молодости. Мне показалось, что он испытывает ко мне какие-то чувства? Ревность, досаду, что-то еще? Так вот, возможно, ревность и досада все-таки есть – ну как же, хоть я случайная, по ошибке, временная, но все-таки собственность, звериное «мое, не тронь» – а вот насчет этого «что-то еще» именно показалось. Потому что, если бы это «что-то» было, он бы не смог удержаться и не поцеловать. Не смог бы, я знаю. А он отстранился и ушел. Так что пора бы и мне взять себя в руки и научиться справляться с умопомешательством (иначе и не назовешь), что накатывает на меня в его присутствии.
В дверь номера постучали и, не дождавшись ответа, открыли. Бояринцев. От неожиданности я подскочила с кровати и вытянулась как струна. Нет, это невыносимо! Только выгонишь его из головы, как он в дверь лезет!
– У вас тут все в порядке? – спросил Бояринцев-старший, обшаривая взглядом углы. Видимо, искал Бояринцева-младшего.
Маниакальная потребность все контролировать!
– Ваш сын в душе, – сказала я с усмешкой. – Если вы хотели лично сменить ему подгузник, то опоздали.
– В самом деле? – спросил он, окинув меня тяжелым взглядом.
– Ага, лет на двадцать. Хотите взломать дверь, чтобы убедиться, что он там? – с самым невинным видом поинтересовалась я.
Бояринцев скрипнул зубами. Но тут Игорь очень кстати запел что-то из репертуара одного сегодняшнего певца, Бояринцев покосился на дверь и сказал:
– Хорошо, я пойду. – Он остановился на пороге, обернулся. – Мой номер рядом. Если что…
Если что? Ужасно хотелось съязвить и поинтересоваться, что он имеет в виду. Если Игорь решит, что пора исполнять супружеский долг, мне нужно бежать и звать на помощь папочку? Ехидные слова уже крутились на кончике языка, но я вовремя сжала зубы. Зачем дергать тигра за хвост? Нет смысла вести словесную дуэль, которая ни к чему не приведет. Лучше уж дать Бояринцеву со спокойной душой покинуть помещение, потому что находиться в его обществе было невыносимо.
