– Тогда давай после обеда сбежим из этого богоугодного заведения.
Я была готова с ним согласиться на все двести процентов с одной лишь поправочкой: я бы смылась отсюда еще до обеда, и желательно так, чтобы не сталкиваться с Инессой. Ее мне видеть вообще не хотелось. Интересно, что же такое произошло между любовниками, что Бояринцев наутро постыдно сбежал? Впрочем, нет, совершенно неинтересно. И кто сказал, что он действительно сбежал? Может, и правда какие-нибудь важные дела.
Поначалу я думала, что мне несказанно повезло. Мы пообедали в ресторане и умудрились не столкнуться с хозяйкой. Зато потом, когда мы сдавали ключ от номера, я краем уха услышала обрывок разговора.
– Инесса? Так ее сегодня не будет до самого вечера…
От этих слов что-то словно оборвалось и болезненно заныло внутри. Очень подозрительно все это. Ночью – хмельная Инесса с бутылкой в номере Бояринцева, а потом… Инесса, бросив гостей, уезжает куда-то с утра. И у Бояринцева тоже с утра организуются внезапно какие-то дела, которые никак нельзя отложить. Похоже на совпадение или случайность? Нет, ни капельки! Скорее всего, парочка скрылась в какое-нибудь уютное уединенное местечко, где за стеной нет любопытных ушей всяких родственников. Где не надо сдерживаться, чтоб не закричать в голос от удовольствия, когда он…. Стоп! Хватит! Мне до этого, конечно же, нет абсолютно никакого дела. Ну вот никакого. Горло свирепо сжалось, в глазах предательски защипало. Это еще что такое?!
– Ты почему без настроения? – Игорь уверенно вел авто, взятое напрокат там же, в загородном клубе. Все для клиентов! И хозяйка, черт бы ее побрал, тоже… – Жалеешь, что мы уехали так рано, могли и остаться?
– Вовсе нет, – ровно выговорила я, сглатывая дурацкие злые слезы. – Наверное, просто хочу спать. Не выспалась, да.
Я показательно зевнула и отвернулась к окну. Мимо проносились придорожные столбы, деревья сливались в сплошную стену, над головой равнодушно синело небо. Обсуждать мое настроение мне не хотелось. Еще не хватало, чтобы эту внезапную унылость мой супруг как-то связал с отъездом сладкой парочки. Хотя, конечно, с какого перепуга ему это должно прийти в голову?
Я глубоко подышала, старательно успокаиваясь, и как ни в чем не бывало заговорила с Игорем на первую же попавшуюся тему:
– А твоя дама сердца не была против женитьбы?
Вот теперь помрачнел он. Что ж, зато совершенно забыл о моем настроении.
– Нет, не была.
В его голосе явно слышалось сожаление, как будто бы ему бы хотелось, чтобы она была против. Наверное, следовало прекратить расспросы, но я вспомнила еще кое-что.
– Слушай, а эти девушки…. Ну, которые вроде как мои студенческие подруги, а на самом деле…
– А на самом деле они мои юрист и бухгалтер, – спокойно ответил Игорь.
Кто-кто?! Вот тут-то я обалдела.
– Что-то не похожи они на юриста и бухгалтера, – ошарашенно пробормотала я.
Наверное, это было ужасно бестактно, но те девицы действительно выглядели как представительницы совершенно другой профессии, куда более древней, чем бухгалтерия или юриспруденция.
– Вот уж не ожидал от тебя такой узости взглядов, – сказал Игорь.
Теперь ситуация стала выглядеть еще более запутанной. Я уже привыкла к тому, что люди за благопристойной внешностью часто прячут свои пороки. Это казалось логичным. Но я никогда не сталкивалась с такой ситуацией, когда поступают наоборот: за порочной картинкой скрывают… Черт, что же скрывает Игорь? Хотела бы я увидеть его даму сердца.
Но все эти мысли разом вылетели из головы, когда мы подъехали к дому. На парковке стоял автомобиль Бояринцева, на котором он ездил в загородный клуб. Я изо всех сил уцепилась за сиденье.
– Они с Инессой что, тут? – вырвалось у меня прежде, чем я успела хоть немного подумать. – Поэтому он сказал нам оставаться за городом?
И почему я не прикусила язык?!
Игорь усмехнулся:
– Ты сейчас сказала две чуши сразу!
Я вопросительно посмотрела на него.
– Во-первых, отец не приводит в этот дом женщин!
О, вот тут бы я поспорила! Но не стала.
– А во-вторых, он бы никогда не связался с такой пираньей, как Инесса… Он ее чуть терпит. И вчера это было очень заметно.
Что-то я этого «заметно» вовсе не заметила. А вот насчет пираньи – все верно! Да только в одном этот «специалист» по Бояринцеву-старшему ошибся. Возможно, ошибается и в другом.
– Ну что, пойдем? – сказал Игорь. – Или папаша так тебя запугал, что ты останешься жить в машине?
– Пойдем, – эхом отозвалась я.
***
Первой, кого я увидела, была Анна. Вот она-то точно должна все знать.
– У Тимура Александровича гости? – с самым невинным видом спросила я.
А что? Гости – это ведь не обязательно Инесса? Может, кто-то по бизнесу. А я как раз собираюсь походить по дому в халате. Нормальный вопрос. Не подозрительный!
– Нет… Он работает. В кабинете.
Я вошла в свою комнату. Развесила платья, с удовольствием погладив нежную ткань. Открыла ящик. Взяла деньги. Те самые деньги. Сжала их в руке и решительно вышла из комнаты.
Глава 19
Моей решительности хватило ровно до двери кабинета. Я остановилась, не осмеливаясь сделать последний шаг. Живот сводило от страха, во рту пересохло, сердце колотилось. Стиснутые в кулаке купюры обжигали кожу, а пальцы так свело, что разжать их, казалось, будет невозможно.
Наверное, все-таки не стоит возвращать деньги лично. Можно просто положить их в конверт и подсунуть под дверь. Хотя нет. Не выйдет. Дверь плотная, подогнана на совесть, и ничего под нее не подсунешь! А если осторожно положить рядом? Тоже не вариант – Анна так ревностно следит за порядком, что тут же материализуется где-нибудь рядом и найдет. Я вскинула руку, чтобы постучать, и… опустила ее обратно. Потянулась к дверной ручке, даже подержалась немного за нее и… снова отдернула и вытерла о шорты разом вспотевшую ладонь. Нет. Надо все же придумать что-то с конвертом…
И тут дверь резко распахнулась, едва не задев меня. На пороге стоял хозяин кабинета. Черт! Теперь уже думать о конверте, кажется, поздно.
Бояринцев окинул меня взглядом с ног до головы – и было в этом взгляде что-то такое, что заставило мои щеки разом вспыхнуть.
– Я… вот… это ваши деньги… Ну, те, которые…
Я подняла руку, демонстрируя, что у меня в кулаке зажаты те самые злополучные купюры. И почувствовала, что на глаза сами собой наворачиваются непрошеные слезы. Словно что-то надломилось внутри, задрожало невысказанной обидой и горечью. Нет, только не сейчас, не здесь, не перед ним! Я до боли закусила губу и постаралась собраться. Итак, надо сказать: «Заберите это!» – но только чтобы голос не дрожал…
