— Юлия, оставь меня одного… пожалуйста.
Она появляется из-за его спины в белом облаке шелка. Старшая дочь Марка Сципиона Мора, гордая красавица, надменно смотрящая на всех с высоты своего положения. Завитые локонами волосы распущены по голым плечам, в глазах отблески пламени от выпитой Шуи. Наилий первый замечает меня, но я слышу Юлию.
— Что он тут делает? — спрашивает она тихо и недовольно, а потом властно выговаривает: — Пошел вон!
— Не приказывай моим бойцам в моем доме, — цедит генерал, опускаясь в кресло и расстегивая ворот кителя.
— Как скажешь, — певуче отвечает Юлия и призывно улыбается.
Третья эмоция за несколько мгновений, а внутри один цвет — зеленый. И хищно пульсирующая привязка.
— Нам не о чем говорить, — язык не подчиняется генералу, коверкая слова и интонацию, — я пьян в дым от погребального костра и собираюсь спать, а ты мне мешаешь. Уходи.
Старшая дочь Марка не собирается подчиняться, закрывает дверь, толкнув ее бедром, и забывает обо мне. Виликус — пустое место, грязь, которую не успели убрать. Неприятно, но можно стерпеть.
— Разве мешаю, Наилий? — ласково спрашивает она, не переставая улыбаться. — Я просто хочу быть рядом. Такая потеря, большое горе, мы все очень за тебя переживаем. Хочешь спать? Ложись.
Юлия идет к кровати и сбрасывает покрывало на пол, а я смотрю на любимого мужчину. Запах апельсина становится слабее, хмурая складка на переносице разглаживается. Наилий наклоняется вперед, укладывая качающуюся из стороны в сторону голову на сцепленные пальцы. Молча, спокойно и внимательно следит за тем, как его бывшая любовница расправляет постель.
Я, глупая и наивная дурочка, верю, что Юлия сейчас его действительно уложит спать и уйдет, пожелав спокойной ночи. До тех пор верю, пока она не сбрасывает тонкие бретели с плеч. Шелк скользит по груди, бедрам и длинным ногам, открывая взгляду генерала обнаженное тело красавицы.
«Чтоб мне сдохнуть еще раз!» — восклицает в мыслях кто-то из духов, а меня начинает мелко трясти. Давно сижу на полу, забыв про тряпку, и кусаю губы, чтобы не разреветься от обиды и бессилия.
«И что это даст? — спрашивает Инсум, — ты умерла, генерал свободен и может спать с любой женщиной».
«Нет, не может, — возмущается Юрао, — он обещал, он…»
«Мужчина, — отвечаю я, — пьяный, уставший и злой на меня за все пережитое».
«Именно что», — подтверждает Инсум и, задыхаясь, сквозь звон в ушах я слышу голос Юлии:
— Иди ко мне, я помогу раздеться.
Белесая муть в глазах генерала хуже болота. Вязкая, неподвижная, безразличная. Наилий откидывается на спинку кресла, а его любовница забирается в постель под одеяло и терпеливо ждет.
— Тиберий, выйди, — тихо приказывает Его Превосходство.
Спазмом давит грудь так, что сгибаюсь пополам. Маска прячет перекошенное от боли лицо. Сама шатаюсь, как пьяная, до двери и в коридоре от слабости скатываюсь по стене на пол. Замок защелкивается с тихим писком и загорается красной лампочкой. Доступ запрещен.
Глава 9. «А ты не кричи»
Нет ничего хуже сейчас, чем уйти обратно на второй этаж и пытаться уснуть, пока Юлия соблазняет Наилия в спальне.
«Иди в комнату, тебе нельзя здесь, — уговаривает Инсум, — наткнешься на кого-нибудь из офицеров, объясняться будешь. Маску заставит снять».
Приросла ко мне эта маска. Закрыла наглухо лучше карцера и держит крепче кожаных ремней. Все потеряла, одна осталась, и генерал проснется утром в постели с другой женщиной.
«Я никуда не пойду», — раздраженно заявляю обоим духам и встаю на ноги. Это мой дом и я хозяйка на третьем этаже. Наилий показал мне каждый закуток, уголок и секретную дверь в спальне. Вернее, межкомнатную перегородку, заставленную шкафами. Генерал поручил Флавию подобрать для меня гардероб. Либрарий увлекся, одежды появилось много, и лейтенант Прим проявил инициативу — заказал второй шкаф. У Его Превосходства в спальне Флавий никогда не был, а потому не знал, что места у стен не хватало. Но приказ есть приказ, и виликусы собрали шкаф, загородив дверь в смежную комнату. Теперь, чтобы попасть в кабинет, Наилий выходил в коридор.
«И зачем тебе туда? — шипит Инсум, пока я в темноте ищу считыватель замка на соседней двери. — Нравится причинять себе боль? Что ты надеешься подслушать кроме стонов и влажных шлепков тел?» «То, что генерал скажет своей бывшей любовнице».
Дух замолкает. Глупо спорить, когда он видит мои мысли и чувствует решимость. Не верю я, что Наилий уступит Юлии, но если не увижу доказательств, к утру на стены в истерике полезу. В кабинете тоже загорается свет, стоит мне появиться на пороге. Убираю высокий светильник и аккуратно сдвигаю в сторону перегородку. Задняя стенка шкафа не сплошная, сэкономили материалы. Пролезаю через дыру, путаясь в собственных платьях и надеюсь, что Юлии сейчас не до шорохов из шкафа.
— Сколько раз мне сказать «нет», чтобы ты ушла?
Тонкие дверцы не глушат голос, я слышу каждое слово.
— Твое «нет» слишком похоже на «да», — отвечает Юлия. — Перестань, в тебе столько Шуи, что я даже через брюки чувствую жар от твоего якобы холодного безразличия.
«Быстро она забралась к нему на колени», — ворчит Юрао.
«Помолчи», — прошу духа и закрываю глаза. Все равно через зазор между створками ничего не видно. Тихо снаружи: ни шорохов, ни тяжелого дыхания.
— Мне больно, отпусти! — тонко вскрикивает Юлия.
— Ты убила моего ребенка. Криминального аборта не испугалась и после снова пришла ко мне в постель? — даже здесь чувствую, как сильно давит. Кажется, что стенки шкафа прогнутся и задрожат. — Что ты рассказывала отцу в больнице? Я тебя заставил?
— Нет, пожалуйста, все было не так, — причитает Юлия, — я только от наркоза отошла, не помнила ничего, он спрашивал, а я кивала.
— Маленькая невинная девочка, — цедит Наилий, — а я соблазнил и растлил дочь своего друга. Настолько плохо было, что ты рожать от меня не захотела?
Не двигаюсь и не дышу, больше не слышно путаных фраз, кое-как вытолкнутых заплетающимся языком. Снаружи накатывает волнами и рябью идет от гнева агрессивная харизма правителя.
— А тебе только такие женщины нужны? — дергается Юлия. — Тупые самки, приносящие потомство? А если я не хочу превращаться в инкубатор? Уродовать себя огромным пузом, а потом кормить грудью, как животное…
— Ты мне теперь не нужна ни с ребенком, ни без него, — обрывает генерал, — одевайся и уходи. Я больше не хочу видеть тебя в своем доме.
Кровь ударяет мне в голову, цепляюсь за одежду, чтобы не вывалиться в спальню из укрытия. Касаюсь мокрым лбом холодного дерева. У меня барьер стоит. Я тоже отказалась рожать, попросила подождать, а сейчас с духами еще страшнее. Как быстро я стану не нужна? И где теперь матери тридцати четырех детей Наилия?
