Тройка нашлась и это генерал пятой армии. Ему не привыкать командовать цзы’дарийцами, даже если они мудрецы, вот только не нужно этого делать от своего имени. Среди бывших пациентов психиатрических клиник, привыкших, что все их беды от правителей, авторитет хозяина сектора будет мешать. Быстрее поверят никому не известному пареньку, чем Наилию Орхитусу Лару. Ему бы тоже маску, как у меня, и легенду.
Разглаживаю пальцами на коленях вязаное полотно. Если Тиберий спрятал меня, то почему бы ему не спрятать генерала? Несчастная любовь многих толкала на безумства. Нужно-то всего лишь взять нож и страдания оборвутся. И вот Тиберий, тоскуя об умершей Весте, попрощавшись с ней у саркофага, ворует с кухни оружие и перечеркивает жизнь длинными глубокими разрезами на руках. А потом больничная палата, белая форма и после выписки вместо казармы психиатрическая клиника. Туда по заданию покойного Мотылька приезжает Флавий, задает мальчишке вопросы, слушает ответы и рассказывает, что пережитый недавно кризис сделал его мудрецом. Очень необычным, с большим потенциалом, одним на всю планету. Жаль, что у Наилия не скоро появятся способности. Без них тяжело будет убедить Создателя, Агриппу и мудрецов, что Тиберий — настоящая тройка, а не очередная ошибка. Забавно, у меня вместе с духами способностей больше, чем нужно, но от них нет толка.
Решение крутится на кончике языка и никак не ощущается на вкус. Ерзаю на сидении и тру пальцами лоб, собираясь с мыслями. Охота постучать головой о приборную панель, если это поможет разрозненным частям мозаики собраться в одну картину. Однако сегодня день неожиданных озарений. Мотылек видела привязки, но никто не знает о ее духах, кроме Аттии и Наилия. Чем не способности для Тиберия, пока настоящая тройка будет переживать кризис? Я надену свою же маску и выйду вместе с Флавием к мудрецам. Представлюсь, расскажу про Инсума, Леха и уйду обратно в тень. Маскарад можно будет повторить, пока Наилий в командировке или настолько плох в кризисе, что не может общаться. Мы вдвоем будем изображать нового мудреца. По очереди.
— Я вещмешок для тебя принес. Там комбинезон, обувь, погоны рядового второго ранга и нашивки медицинской службы.
Публий выдергивает из раздумий, не дав насладиться красотой придуманного фокуса. Я машинально оборачиваюсь на заднее сидение и тащу к себе вещмешок за лямку.
— Мне переодеться?
— Не сейчас, — морщится военврач, — до главного медицинского центра доедем, я тебе расскажу, что и куда цеплять. Тревогу будем ждать, сидя в стационаре. Потом я отдам команду погрузить на транспорт полевой госпиталь и выдвигаться в заданный квадрат. Санитары сами все сделают, твоя задача — держаться поближе ко мне и не путаться под ногами.
— Но я тоже хочу быть полезной.
— Успеешь, — обрывает капитан, — учения продлятся три дня. Не хватайся за ящики с медицинским оборудованием, они для тебе слишком тяжелые. Будешь условно раненых перевязывать.
— Хорошо, капитан Назо.
— Есть, капитан Назо, — поправляет Публий, — вызубри все короткие ответы, обращения и стандартные отговорки, иначе слишком быстро начнешь вызывать подозрения. Кхантор бэй, о чем вы с Наилием думали!
Втягиваю голову в плечи и обнимаю вещмешок. Об учениях раньше слышала только из выпусков новостей. Диктор торопливо сообщал, кто против кого условно воевал, и все. Даже на победителе внимания не заострял. Никогда не задумывалась, что там происходит, и теперь боюсь бестолково тыкаться, куда не нужно, под смех и косые взгляды санитаров. Идея отправиться на учения, чтобы стать ближе к Наилию уже не кажется удачной. От неприятных мыслей накатывает тоска. Губы дрожат, и свербит в носу. Не хватало только разрыдаться на глазах у капитана. Я и так для него — стихийное бедствие и жестокое наказание в одном лице. Да еще и любовница друга, навязанная ему на службу против воли. Сплошное несчастье. Сочувствую Публию, но я такая же марионетка, только ниток к моим рукам привязано больше.
— Капитан Назо, разрешите обратиться? — Публий коротко кивает, и я продолжаю. — Могу я взять вашу гарнитуру, чтобы позвонить капитану Флавию Приму?
Учения продлятся три дня. Как раз столько времени нужно, чтобы вытащить мудреца из клиники и поселить в пустом здании закрытого военного центра. Вернусь с полей, и Тиберий пойдет знакомиться со своей новой звездой мудрецов. Заодно поговорю с Избирателем и встречусь с дариссой, способной видеть прошлое.
— Говори, — разрешает военврач, отдавая девайс и одной рукой набирая номер на планшете. Гудок обрывается бодрым голосом Флавия:
— Публий?
— Нет, это Тиберий, — представляюсь и понимаю, что буду рассказывать о себе, словно о постороннем цзы’дарийце. Плевать, начну объяснять, как есть, и запутаю обоих, — капитан Прим, я нашел тройку. Это Тиберий, его нужно фиктивно забрать из психиатрической клиники и через три дня представить мудрецам.
Жалею, что не вижу выражения лица Флавия. Да, странная дарисса Мотылек утратила остатки разума, но бывший либрарий только уточняет:
— Это другой Тиберий, он реально существует?
— Да, другой, но пока я за него буду в маске и с новыми способностями. Теперь Флавий молчит гораздо дольше. Подозреваю, что тихо проклинает мои причуды, закрывая рукой микрофон гарнитуры.
— Хорошо, я понял, подготовлю встречу, — чеканит капитан Прим, — а как его называть?
Мудрецы не пользуются именами, только прозвищами, отражающими суть способностей. Нужно придумать такое для Тиберия. Раз уж я отдаю нашей общей с Наилием маске свою способность общаться с духами, то прозвище сочиняется мгновенно.
— Медиум, — выпаливаю в гарнитуру и довольно улыбаюсь. Флавий повторяет и прощается. Снимаю девайс с уха и возвращаю Публию. Раздражение на его лице сменяется удивлением. Живет с Поэтессой, в курсе наших проблем с поиском тройки.
— Ты нашла его? — спрашивает капитан. — Не думал, что так быстро.
— Он пока не совсем готов, — пытаюсь уйти от прямого ответа.
Так хорошо все спланировала, но не учла одного. Сначала нужно убедить Наилия, что именно он тройка и никто другой. А это сложнее, чем заставить всех поверить в мою смерть или сочинить для Тиберия новую жизнь.
— Надеюсь, теперь Диана успокоится, — бормочет военврач, — после церемонии она сама не своя. Рвет и выбрасывает все предсказания.
Знаю, что виновата перед ней, и не нахожу себе оправданий. Для Поэтессы я умерла и, даже если когда-нибудь обман раскроется, дружбу не вернуть. Сколько я уже заплатила за маскировку и сколько еще придется?
— Я пытался спасти стихи, — продолжает рассказывать капитан, — доставал их из урны для бумаг, разглаживал, склеивал и нашел еще одно предсказание про вашего мудреца-тройку. Наизусть не помню, там образно и размыто, но зовут его Медиум.
Обнимаю вещмешок крепче и закрываю глаза. Улыбка дергает за уголки губ и хочется заплакать или рассмеяться. Публий надеется, что все закончилось и даже не представляет, что сейчас сказал. Напророченного вторым предсказанием Медиума я только что сама создала, чтобы спрятать в нем генерала. Слепила нового мудреца по частям из легенды Рэма, придуманного кризиса и куска собственных способностей. Ведь это я общаюсь с духами, а не Наилий. Так кто же все-таки тройка?
