— Собственно для этого и нужен контраст и МРТ-контроль. Убедиться, что биопереводчик правильно внедрился. А теперь закрывай глаза и отдыхай. Когда проснешься, сможешь послать меня в бездну на сотнях языков и тысячах диалектов.
Смеюсь в ответ и уточняю:
— Разве ругательства не переведутся на цзы’дарийский?
— Нет, — мотает головой Публий, — бессмысленный набор букв без внутренней логики даже умные бактерии не в состоянии переварить. Выдают в неизменном виде. Разведчикам в тылу врага приходится помнить об этом и в критических ситуациях держать язык за зубами. Спи, через час вернусь.
Капитан кивает на прощание и закрывает створки, отрезая меня от внешнего мира звуконепроницаемым стеклом.
В резиденции темно. Белый свет от спутника едва пробивается сквозь маленькие окна. Иду и не вижу, но помню куда. Ладонью нахожу перила лестницы, спускаюсь, считая ступени. Внизу на кухне голоса. Ссорятся, бранятся, ворчат. Их много и все мужские, а я в тонкой сорочке. Наилий? Нет его там. Марк приехал? Тоже нет. Но ведь зовут по имени, вспоминают. Дэлия, Дэлия. Замираю на последней ступени и не верю. Лех, Инсум, Юрао. Остальных не знаю. Как выбрались из меня все? Когда? Бегу в кухню на тусклый свет, а там пусто. Посуда везде, недоеденная пища. Тарелок слишком много, считаю и сбиваюсь. Следы на полу. Разлили сок и растащили ногами лужу. Дверь хлопает, и я вздрагиваю. Не одна в доме и некому защитить.
— Налий?
— Дэлия.
Голос из спальни далекий и тихий. А за спиной снова хлопает дверь, и шаги по коридору все ближе и громче. Скрипит паркет, стучат подошвы ботинок, холодом тянет и страхом. Вязким, тягучим. Инстинкты бунтуют, паника подстегивает бежать. Рвусь по лестнице наверх на голос генерала и чуть не врезаюсь в Леха. Живой, настоящий, огромный, как скала. Нависает надо мной и улыбается. Еще чуть-чуть и облизнется, как в теле Публия.
Страх барьером вырастает между нами. Не они пришли ко мне, а я вторглась в их мир. Слабое физическое тело бунтует. Ужас такой, будто лечу в пропасть и вижу, как приближаются острые камни на дне. Мгновение до смерти.
— Нет.
— Госпожа, — зовет дух и тянет руку.
— Нет.
Оборачиваюсь, а за спиной двое смотрят, как хищники, и не дают сбежать. Сердце разрывается, ноги подкашиваются. Они хватают меня и тянут.
— Как будем делить?
— Поровну.
Меня поднимают над полом легко, как пушинку, обступают со всех сторон и дергают так, что скоро разорвут. Инсум за плечом морщит густо усыпанный веснушками нос, Юрао скалится. Чужие не уступают. Тогда Лех достает пилу и режет меня надвое. Полотно с зубцами легко входит в живот до самого позвоночника. Крови нет, сорочка лопается ровно по линии разреза, мои духи хватают за руки и взлетают.
Смотрю, как внизу остается половина меня, а под грудью пустота. Так легче и проще, но как буду ходить?
— Будете летать, — шепчет Лех, — с нами.
Просыпаюсь и не могу пошевелиться. Нельзя на МРТ дергаться, поэтому голова плотно зафиксирована специальным держателем. В груди противно ноет и саднит спазмом.
«С кем вы меня делить собрались?» — зло спрашиваю сразу всех духов, но первым откликается Лех:
«С бактериями-паразитами, госпожа. Расселись уже, присосались, едва зазвучит чужая речь, и вы их почувствуете. Колония маленьких кукловодов. Дергают и дергают за ниточки».
От слов духа во рту мерзкий привкус, в нервном сплетении стреляет, а ремни согнуться не дают. Дышу ровнее, пережидая спазм. Давно не видела своих сожителей такими раздраженными.
«Что ж не остановили меня?»
«Польза превышает вред. Без них вам на Эридане нечего делать. Между собой мы как-нибудь разберемся, а вам придется отделять в сознании еще один голос. Они тоже нашептывают в ухо. Причем гораздо громче нас».
А ведь есть еще и мои собственные мысли. Скоро голова станет, как автобусная остановка, где все одновременно разговаривают, не слушая друг друга. Какофония обрывков мыслей.
«Они тоже питаются энергией?»
«Как бы ни так, — хмыкает Лех, — жрут клетки вашего мозга, госпожа».
Неприятная новость. Странно, что Публий об этом умолчал. Наших лучших мужчин, летающих в космос, медленно пожирают паразитыпереводчики. Цикл за циклом. Как долго они живут в мозгу военных? Как уже успели повлиять на психику, темперамент, поведение? Если одна колония паразитов обладает коллективным разумом, то не могут ли они общаться друг с другом? Страшно представить, что они объединятся и начнут управлять всей расой. Чего захотят? Расселиться дальше? Возможно. Одного нового носителя уже получили.
«Не переживайте, госпожа, — успокаивает Лех, — способность к регенерации цзы’дарийской расы позволяет восстанавливать клетки мозга, а иммунная система сама уничтожит паразитов через три цикла. Но вы думаете в верном направлении. Бактерии при всех своих способностях тупы и ограничены. Другое дело настоящие духикукловоды. Паразиты высшего порядка. Подселенцы вроде меня тоже управляют телами живых, но мало и не долго. Нам нужна энергия, привязка и согласный сотрудничать медиум. А кукловодам никто не нужен. Дергают за ниточки и смотрят, что получится».
Жестоко и странно, а главное, непонятно зачем? Управлять историей мира напрямую? Допустим. Но тогда подселять кукловода ремесленнику или звезде почти бессмысленно. Будь я Истинной, интересовалась бы только правителями. Такими, как Наилий, Марк, Друз.
«У генералов есть кукловоды?»
«У них нет, а у вас да, госпожа, — тихо отвечает Лех, — но не спешите бледнеть и кусать губы. Такой дух всего один и он законсервирован. Обернут плотной оболочкой, поэтому не может действовать, и вы его не слышите».
Четвертый из шести. Несуществующие боги, некоторой правды лучше не знать! Мой личный кукловод спит и ничего не делает, если верить Леху. Надолго ли?
«Это зависит от вас, госпожа».
Глава 22. Встреча с мудрецами
Лежу в капсуле и жду, когда вернется Публий. Выпускать на волю кукловода не хочется, что бы ни говорил Лех. Потерять себя, как личность, не стоит ни одной сделки. Не важно, что кукловод предложит взамен: махать посохом, как выпускник горного интерната, или танцевать, как лауреат престижных конкурсов. Понимаю, что может делать с моим телом, что захочет, но главного я не почувствую. Момента, когда все мои решения будут бездумным повторением чужой воли, ласково нашептываемой в уши. И можно не брать тело под контроль.
«Сколько у меня времени, пока кукловод не проснется сам»?
«Мы не знаем, госпожа. День, цикл, десять циклов. В оболочку вложена программа, как у эмбриона в яйце, или, как у семян в почве. Станут условия благоприятными — кукловод проклюнется. А чего именно ждет, мне не видно».
