Зато краснею я и радуюсь, что под маской не заметно. Может, Мемори и наплевать, а мне неприятно. Границ личной жизни для таких, как Рэм, не существует, и дело не в профессии.
— Выключай, — коротко распоряжается Наилий, а в дверь стучат.
Рэм гасит ячейку и открывает замок с пульта. В комнате появляется капитан Прим. Спокойнее и радостнее Флавий за это время не стал. Обменявшись приветствиями, замирает на время, взволнованно рассматривая изображение из собственной квартиры.
— Где она?
— Моется в ванной, — чеканит Рэм, разворачиваясь на стуле. — Я же просил убрать с кухни все ножи, чем она сегодня утром яблоко чистила?
— Виноват, майор Рэм, — опускает взгляд Флавий. — Но зачем с ней совсем как… с больной? Она вполне адекватна. Временами.
Говорит капитан тихо и смотрит в пол, будто лично виноват в поведении подопечной. Чувство долга всегда казалось мне неуправляемым зверем, терзающим добычу до последнего вздоха, но есть еще что-то в лихорадочном блеске глаз Флавия. В том, как он поджимает губы и оглядывается на телевизионную панель, где в гостиную из ванны выходит Мемори. Плотнее запахивает полотенце и ложится на диван, задрав на спинку стройные ноги в капельках воды. Пропускаю через себя облако привязок и нахожу зеленую нить. Тонкую, как паутина. Слишком слабая симпатия, чтобы Флавий или Мемори ее почувствовали, но покоя уже не дает. А рядом фиолетовая привязка покровительства гораздо толще и серьезнее. Смещаюсь дальше и нахожу потускневшую красную привязку к сестре. Все же добился ее мужчина своего и прекратил контакты с братом. Может быть, потребность Флавия о ком-то заботиться нашла новый объект? Тогда не совершаю ли я ошибку, возвращая Мемори в клинику? Жаль превращать капитана в няньку для неразумной единички в кризисе, но вдруг он сам не против?
— Капитан Прим, а последняя вспышка у нее когда была? — задаю вопрос, но вместо Флавия отвечает майор Рэм.
— Утром уже после отъезда Прима на работу. Разбила пятнадцать тарелок, семь стаканов, металась по кухне и вопила что-то нечленораздельное. Потом села на пол и, как ни в чем не бывало, ела яблоки. Я себя тут, как в зоологическом саду, чувствую, наблюдая за жизнью диких животных.
— Майор Рэм, — дергается Флавий, — мы говорим о живой цзы’дарийке!
— Разумеется, — хрипло шелестит в ответ лысый стервятник и прищуривается, — место которой не в квартире, а среди ей подобных в комнате с мягкими стенами.
Закончив фразу, оборачивается ко мне, и тут уже генерал не выдерживает:
— Отставить разговоры! Рэм, ты подготовил файлы с записью выхода Тиберия к мудрецам?
— Да, Ваше Превосходство.
Пока безопасник ищет файлы, склонившись над пультом, я слежу за тем, как медленно угасает гнев Флавия. Он смотрит на ячейку с кухней, где от разгрома не осталось и следа. Может, Мемори сама навела порядок, а может, Рэм кого-то отправил собрать осколки и заодно забрать нож. Мудрец похожа на капризного ребенка, буянящего назло и чтобы привлечь внимание. Я так думала, пока не узнала про утреннюю вспышку. Зрителей не было рядом, зачем? Ответ, к сожалению, всего один — кризис настоящий и очень глубокий. Актерство и демонстративность Мемори его маскируют, но он есть, а значит, она сейчас на самом деле опасна для себя и окружающих. Жаль. И тем сильнее жаль, чем больше переживает Флавий.
Рэм выводит изображение на панель, добавляет громкость, а я втягиваю голову в плечи. Смотреть стыдно со стороны, как неуклюже входит Тиберий в кабинет. Как мнется на пороге и, скукожившись, кивает.
Хотела походить на мужчину, а получилась перепуганная девица. Получилась я, вместо рядового цзы’дарийской армии. Рэм останавливает запись и комментирует:
— Ваше Превосходство, обратите внимание: осанки нет, шаг свободный, как у гражданских, взгляд опускает перед мудрецами, а старшему по званию смотрит в глаза.
— Вижу, давай дальше, — кивает генерал.
Они внимательно и подробно смотрят запись, а я узнаю о себе много нового и не всегда приятного. Будто раздевают и разглядывают под микроскопом, подмечая все нескладности и несуразности. Не спорю, полезно увидеть себя со стороны, но я вспотеть успеваю, пока стараюсь не реагировать.
— Совсем плохо, да? — решаюсь спросить, когда Избиратель на записи уводит меня из кабинета. — И что делать теперь?
— Почему плохо? — удивляется генерал. — Все в легенду. Тиберий — неучтенный нилот, в училище никогда не был. Поэтому нет ни осанки, ни почтения перед капитаном. Напротив, ты так попала в образ, что мне теперь будет тяжело повторить.
Наилий сосредоточенно сутулится, опускает плечи и переносит вес тела на правую ногу. Теперь он ниже и почти вровень со мной. Так легко пропадает проблема разницы в росте, что я восхищенно выдыхаю.
— Маску отдай, — просит полководец, — и рассказывай, в чем убеждать Мемори.
Тяжело собрать разрозненные мысли в готовую рекомендацию, но я стараюсь. Рассказываю о поиске смысла жизни для Мемори, пока Наилий вставляет в ухо беспроводной наушник, глотает таблетку, меняющую голос и забирает черную вязаную маску. Флавий шокировано следит за ним, еще до конца не веря, что мудреца Медиума будет изображать генерал.
— Мемори нужно вернуть в психиатрическую клинику, — наконец говорю я, — без насилия и препаратов. Будет хорошо, если она пойдет сама, поверив, что там безопаснее, интереснее и лучше, чем в квартире капитана Прима.
— Едва ли, — фыркает Рэм, а Наилий молчит.
Жду, что сейчас закроет глаза и выпадет из реальности, чтобы найти решение, но генерал отвечает сразу:
— Мемори — разрушитель, как многие из тех, с кем мы знакомы. Как Друз Агриппа Гор. Начинают они всегда с себя и своих близких. Уничтожают репутацию, рвут отношения, вредят собственному здоровью, упиваются насилием. Они, даже видя, что совсем плохо, обязательно сделают еще хуже, и этого не изменить. Родились такими. Одни дети тихо стоят пирамиду из кубиков, а другие подходят к ней только для того, чтобы разрушить. Убеждать, уговаривать, заставлять — бесполезно. Река не потечет вспять, а гора не уйдет в землю. Можно отойти в сторону и подождать пока разрушитель сам себя уничтожит, но ты хочешь поступить по-другому. Я поддерживаю и постараюсь помочь, однако будь готова, что Мемори не знает сама или просто ничего не хочет. Тогда мы вернем ее в клинику силой.
Генерал говорит о третьей действующей силе «разрушение — созидание» легко и буднично. Без длинных теоретических выкладок и зыбких доказательств. С одним единственным, но очень ярким примером. Теперь и я замечаю удивительное сходство между Мемори и Друзом. Скрипнув зубами, киваю, соглашаясь на принуждение силой.
— Удержишь ее один, Флавий? — спрашивает Наилий и видит еще один кивок. — Хорошо, связь проверим на месте. Дэлия, отвечать я во время разговора не смогу, но услышу вас с Рэмом, если план вдруг резко изменится. На выход, капитан Прим. Без тебя рядового Тиберия никто даже на порог жилого комплекса не пустит.
