Все эти великолепные картины размещались в замке без всякой системы, и редко случалось так, чтобы к картине была прикреплена табличка с именем ее создателя, хотя зачастую были отмечены места, где они были написаны. Никто не позаботился о том, чтобы висящие на стенах шедевры были подобающим образом освещены или размещены так, чтобы на них удобно было любоваться. Было неясно, каков возраст той или иной работы и к какой школе она принадлежит. Когда один зал или коридор наполнялся до отказа диковинками и картинами, открывали соседний и точно так же заполняли его неупорядоченными коллекциями. Следует, тем не менее, заметить, что все это происходило не по вине Страды, Иоганна фон Аахена и других, во всем этом беспорядке повинна была главным образом воля императора, который считал сокровища своей собственностью, а потому не рассматривал их как возможный источник чужого восхищения или тем более обучения. Рудольф пригласил множество художников, чтобы они украсили дворец и написали для него картины, но все эти художники вынесли не слишком много из созерцания шедевров старых мастеров и не оставили сколь-нибудь значительных следов своего пребывания при дворе Рудольфа. Напротив, некоторые из них в ответе за варварское уничтожение старых фресок в замке Карлштайн, поверх которых они изобразили своими грубыми кистями библейские сцены полуварварского содержания, а один из неизвестных мастеров «украсил» Деву Марию сиянием, которое покрывало часть ее фигуры пошлой золотой бахромой.
Помимо любопытных диковинок и просто красивых вещей, призванных восхищать созерцателя, императорский музей вмещал внушительную коллекцию музыкальных инструментов, как духовых, так и струнных, к которым придворные музыканты относились с нескрываемым презрением, почитая их никчемным антиквариатом. Самые известные из этих музыкантов, Филиппо да Монте и Андреа Moсто, были итальянцами, однако музыкальные увеселения двора обычно поручались мастеру из Нюрнберга, Иоганну Леонарду Хастеру, который впоследствии служил при дворе Кристиана I, правителя Саксонии. Концерты обычно проходили в большом бальном зале, расположенном прямо напротив Зала Турниров. В первые годы правления, когда мрачная ипохондрия еще не вынудила Рудольфа отвернуться от людей, придворные балы представляли собой роскошное зрелище, и целая армия музыкантов под руководством императорского балетмейстера Альфонсо Пасетти из Феррари трудилась, развлекая гостей.
Тридцать лет Рудольф ревностно хранил свою коллекцию картин, статуй, древностей и диковинок, она прославила Прагу на весь мир и привлекла в столицу Богемии множество гостей, но доступ к сокровищам можно было получить, лишь сведя дружеское знакомство со Страдой или другими придворными. Чем старше становился император, тем тщательнее скрывал он свои коллекции от чужих глаз, и великие шедевры не могли оказать влияние на начинающих богемских художников и скульпторов.
Тем не менее, ценность кунсткамеры Рудольфа была поистине неслыханной: антиквар Юлий Цезарь Буленгер, умерший в 1628 году, оценил все золотые и серебряные вещицы, драгоценные камни и жемчуга в семнадцать миллионов золотых гульденов. После смерти своего обладателя коллекция была заброшена и впоследствии стала жертвой войн, затронувших Богемию. Внимание всей Европы было приковало к сокровищам, но последние годы Тридцатилетней войны стали завершающим ударом, нанесенным коллекции и окончательно разрушившим ее. Шведская армия атаковала замок на Градчанах практически в момент заключения Вестфальского мира. Богемский историк пишет, что в мародерстве был повинен шведский канцлер Аксель Оксеншерна. Как бы то ни было, несколько кораблей, груженных сокровищами, отправились в Стокгольм, а остальные — в Вену и другие города империи. В Праге же, словно в напоминание о былом величии, осталось лишь несколько экспонатов.
Рудольфа, как защитника искусств, часто сравнивают с членами семьи Медичи, которые своими либеральными указами стимулировали развитие искусств в Италии и дали многим гениям возможность свободно творить. Однако германский монарх слишком любил и хвалил итальянскую живопись, из-за чего большинство художников в Праге стали попросту копировать итальянский стиль, не внося в искусство ничего своего.
Рудольф, увлекавшийся науками и искусствами, стремился превратить свой двор в культурный центр всей Европы. Во многом это ему удалось, и именно поэтому, пожалуй, этот странный человек и не слишком удачливый правитель надолго и прочно вошел в историю. Император был, можно сказать, гениальным любителем. Он разбирался в поэзии, живописи, математике, физике, архитектуре, химии и алхимии, астрономии и астрологии, философии и оккультизме, и хотя ни в одной из этих областей не был профессионалом, стремился окружать себя людьми, которые профессионалами были. Несмотря на то, что Рудольф, естественно, не сумел да и не мог разорвать связывающие его путы тогдашних астрологических и алхимических представлений, тем не менее, он глубоко интересовался наукой и научными открытиями. В Праге в годы его правления жили и работали крупнейшие астрономы того времени — Тихо Браге и Иоганн Кеплер. Можно сказать, что в 1600 году при дворе Рудольфа возник международный научный коллектив, который, несомненно, был первым в мире обществом такого рода. Этот круг, как мы помним, получил название рудольфинского.
Стоит немного рассказать о главных фигурах рудольфинского круга. Это были действительно удивительные люди и великие ученые. Тихо Браге родился в семье, принадлежавшей к высшей знати Датского королевства. Он появился на свет в замке Кнудструп в Скании, южной части Скандинавского полуострова, которая позже перешла от Дании к Швеции. Однако детство будущего ученого прошло в соседнем замке Тоструп у бездетного брата отца — адмирала Йоргена Браге. Мальчик рано выучил латынь и был послан своим дядей в университет Копенгагена изучать философию и риторику, чтобы затем работать юристом. Так в 13 лет он стал студентом Копенгагенского университета. Здесь он увлекся астрономией. Возможно, причиной тому стало солнечное затмение, произошедшее 21 августа 1560 года, сам факт предсказания которого произвел на подростка сильное впечатление. Это событие заставило его навсегда забыть о карьере законника и пробудило его интерес к астрологии. К тому времени он уже около шестнадцати месяцев проучился в колледже. В те времена затмениям приписывали власть над судьбами народов. С этого момента Браге решил посвятить свою жизнь изучению небесных тел. Днем он со своим наставником прилежно зубрил законы, а ночью втайне от всех следил за движениями звезд и планет, а также с интересом занимался математикой. Браге приобрел несколько астрономических и астрологических книг и «карманный» звездный глобус, по которому изучил расположение созвездий. Через три года шестнадцатилетнего Тихо в сопровождении воспитателя отправили учиться в Германию. Там он провел шесть лет, время от времени наезжая в Данию. Браге слушал лекции в университетах Лейпцига, Виттенберга, Ростока и Аугсбурга. После смерти своего дяди Браге получил большое наследство и мог отныне свободно следовать избранному пути. Во время путешествия по Германии с ним случилась неприятность, едва не стоившая ему жизни: в Ростоке он поссорился с одним из местных жителей, и молодые люди схватились за мечи. Во время дуэли соперник отхватил астроному полноса, страшно изуродовав ему лицо. Этот дефект удалось частично скрыть, смастерив недостающую половинку из серебра и золота (правда, современные исследования показали, что нос был латунным). После этого досадного инцидента народная молва дала Браге насмешливое прозвище — «человек с серебряным носом».
