В 1599 году солдаты и беженцы с венгерского фронта турецкой войны принесли в Богемию чуму, и вскоре город на берегах Влтавы пал жертвой страшной эпидемии. Рудольф, терзаемый суеверным страхом смерти, бежал с несколькими приближенными в Пльзень, где оставался около девяти месяцев. Тихо Браге, направлявшийся в Прагу, получил тревожные известия о множестве смертей в Богемии и переждал эпидемию в Германии. Он оставил своих жену и дочерей на попечение своего верного друга князя Генриха Рантзау в замке Вандесберг недалеко от Гамбурга и взял с собой только своих сыновей, нескольких учеников, а также самые необходимые астрономические инструменты. По прибытии в Прагу он был радушно принят императором, который предоставил в его распоряжение замечательную резиденцию, назначил ежегодную стипендию в размере трех тысяч крон, пообещал передать в его безраздельное пользование обширное имение и позволил распоряжаться Бельведером, «замком удовольствий» Фердинанда, как обсерваторией. В просторных залах именно этого красивого здания размещалась кунсткамера, и историк Сватек говорит, что быстро растущая коллекция вскоре вытеснила Браге из дворца. Место совершенно не подходило для обсерватории — когда это выяснилось, император предоставил астроному на выбор несколько замков. В конце концов был выбран замок Бенатек, расположенный недалеко от Праги, возведенный на холме и позволяющий безо всяких помех созерцать открытое небо.
Перед тем как обосноваться на новом месте, Браге послал Тенгнагеля забрать его жену и дочерей из Гамбурга, а также привезти инструменты, оставленные в Германии, и написал Давиду Фабрициусу, Лонгомонтанусу, Джону Кеплеру и некоторым студентам, бывшим хорошими математиками, приглашая их помочь в организации школы астрономии и химии.
Вскоре замок Бенатек наполнился людьми: семья Тихо Браге, множество слуг, учеников, помощников, старых друзей астронома, желавших разделить с ним радость новоселья, а также профессоров европейских университетов, явившихся засвидетельствовать свое почтение первому астроному Европы. Все эти гости сидели за столом гостеприимного хозяина, наслаждаясь дорогими винами и изысканными блюдами.
Работа нашлась для каждого: юному Георгу Браге, прилежному студенту-химику, было поручено заведовать постройкой лаборатории; Лонгомонтанус следил за движением Луны и ее фазами, Кеплер изучал Марс, в то время как Тенгнагель, жених Елизаветы Браге, был занят изучением исключительно земной «Венеры». К сожалению, Браге обладал холерическим темпераментом: он был крайне упрям и раздражителен, к тому же на тот момент ему было уже пятьдесят четыре года, в то время как Кеплеру, его одаренному ассистенту, было всего двадцать девять. Горячая ссора, вспыхнувшая между учителем и учеником, разрушила мир в замке, в результате Кеплер покинул обсерваторию. Другим серьезным ударом стало желание императора, который приказал знаменитому датчанину переехать в Прагу и обосноваться поближе к императорскому дворцу, дабы консультировать его величество по вопросам астрологии и обучать премудростям астрономии. Браге перевез свои инструменты на Градчаны, а сам переехал к своему другу Куртиусу, где возобновил свои научные занятия. Но, несмотря на благожелательность и либеральность императора и доброту своих друзей, он чувствовал себя чужим на чужой земле: не зная местного языка, он часто сталкивался с затруднениями, и его душевная тоска в конце концов подорвала его телесное здоровье. 24 октября 1601 года Тихо Браге скончался. Император приказал похоронить гениального астронома с подобающими почестями в главной церкви Праги, Тайнкирхе, где до сих пор сохранилась медная мемориальная доска.
Великолепная коллекция книг и инструментов Браге была выкуплена у его наследников за двадцать тысяч талеров, из которых лишь четыре тысячи были выплачены немедленно, а двенадцать лет спустя еще двадцать три сотни были заплачены обедневшей к тому времени семье, вынужденной покинуть Богемию в связи с обстоятельствами, сильно отличавшимися от тех, что привели их в Прагу. Восемнадцать лет спустя после смерти Тихо Браге его астрономическая обсерватория была частично разрушена, частично переоборудована под другие нужды.
Среди наследия Браге наиболее драгоценным предметом, который берегли самым тщательным образом, был один из его серебряных носов. «Один из», поскольку неприятный случай убедил его держать при себе несколько. Проснувшись однажды утром, он, к своему ужасу, обнаружил, что его единственный серебряный нос, обычно лежавший на столике рядом с кроватью, разбит на мелкие кусочки одним из его домашних псов, чья игра доставила немало хлопот его хозяину.
После этой неприятности астроном всегда хранил у себя небольшой запас носов, которые он менял так же, как другие меняют носовые платки. Богемский историк рассказывает (скорее в шутку, чем всерьез), что Браге преподнес один из своих носов его величеству Кристиану IV, королю Дании, который в свою очередь подарил его своей фаворитке Кристине Мунк, а от нее через множество рук нос перешел к Вольтеру. Писатель же отвез его в Потсдам, дабы позабавить Фридриха Великого, но после смерти Вольтера нос был помещен в музей искусств в Вене, где к нему отнеслись даже с большим благоговением, нежели к заспиртованному пальцу Галилея во Флоренции.
В те времена граница между научным знанием и мистикой, явлениями земными и потусторонними воспринималась иначе, чем сейчас, была размытой, чем пользовались многочисленные шарлатаны, выдававшие себя за магов. Рудольф II и его маги искали то философский камень, то эликсир вечной молодости, то способ оживлять неодушевленные предметы…
Так получилось, что умный и образованный Рудольф привечал при своем дворе таких личностей, как английский авантюрист Эдвард Келли, обещавший императору найти способ производить золото «столь же быстро, как курица клюет зерна». Городская мифология связывает особняк, где жил Келли, с именем Фауста, человека, который за радость познания тайн мира продал свою душу дьяволу. Уверяют, что здесь можно обнаружить дыру в крыше, через которую Сатана во исполнение подписанного кровью договора унес Фауста в ад.
Эдвард Келли, известный также как Эдвард Тальбот — мистик, алхимик и авантюрист, одна из самых неоднозначных фигур в английском оккультизме эпохи Ренессанса. Келли называл себя медиумом и работал с Джоном Ди, который занимался магическими изысканиями.
Джон Ди был на самом деле выдающейся личностью, о нем с трепетом и уважением говорят и по сей день. А на рубеже XVI–XVII веков слава об этом ученом англичанине, подписывавшемся странным «Voo», распространилась по всей Европе. Дошла она даже до Московского царства, и его, в качестве научного советника, приглашал к себе русский царь, обещал огромное жалованье, роскошный дом и должность. Но по известным только ему причинам Джон Ди от столь заманчивого предложения отказался, как, впрочем, и от других, не менее лестных.
Он родился в Уэльсе в семье придворного офицера короля Генриха VIII. В пятнадцатилетнем возрасте поступил в колледж Святого Иоанна в Кембридже, а затем продолжил образование в Голландии и Бельгии. Будучи еще юношей, этот современник Нострадамуса уже учил геометрии самого Карла V, императора Священной Римской империи, а в возрасте двадцати трех лет читал свои знаменитые лекции по математике в Париже. Блистательный математик и астроном, крупнейший естествоиспытатель, знаток классической филологии и языков, рьяный собиратель и спаситель старинных рукописей, владелец одной из крупнейших в Европе личных библиотек, выдающийся философ, «идейный отец розенкрейцерства», провидец, человек, способный спать лишь два часа в сутки, — вот лишь неполный перечень качеств этой загадочной личности. Мария I Тюдор назначила его королевским астрологом. В беседе с Елизаветой, сводной сестрой королевы, Ди предсказал этой девушке, находившейся в немилости, в скором будущем королевский трон. Двор кишел интригами, и о столь крамольных предсказаниях шпионы тотчас донесли королеве. Расправа была короткой: астролога бросили в тюрьму «за попытку подчинить жизнь монарха магии». Два года провел ученый в заточении. И все же его предсказание сбылось: Елизавета вскоре взошла на трон. Безгранично доверявшая молодому ученому, она сразу же назначила его опять-таки королевским астрологом и даже дату своей коронации — 14 января 1559 года — выбрала в соответствии с его расчетами. Судя по всему, совет доктора Ди был удачен: почти полувековое правление Елизаветы I было на редкость успешным. Оно сопровождалось расцветом искусств и науки, расширением торговых связей и географическими открытиями. И по сей день среди историков существует устойчивое мнение, что «Елизаветинский ренессанс» многим обязан именно Джону Ди.
