В 1828 году герцог Максимилиан вступил в законный брак, и хотя заключен он был без особых чувств, зато дал многочисленное потомство. В 1834 году в семье родилась первая дочь Елена, а 3 года спустя — вторая, названная Елизаветой. Эта малышка, ставшая рождественским подарком Всевышнего, появилась на свет в воскресенье, что согласно преданиям было залогом счастливой судьбы, мало того, у нее был обнаружен крохотный зуб. По легенде, то же самое произошло и с новорожденным Наполеоном Бонапартом, а потому оснований полагать, что принцессу в жизни ждет нечто особенное, было более чем достаточно.
Ее семья была очень своеобразной. Отец постоянно был в разъездах по Европе, отказываясь от официальных церемоний; он искал прежде всего свободы. Хотя Сиси и не слишком часто имела возможность видеть отца, мало озабоченного своими политическими и семейными обязанностями, она странным образом была похожа на него и тайно им восхищалась.
Людовика, ее мать, вышедшая замуж без любви за своего кузена — это была обычная вековая практика в этой баварской династии, — одна выполняла родительские обязанности. И ноша эта с годами становилась все тяжелее, так как она произвела на свет восьмерых детей. Людовика была хорошей матерью. При этом, обладая довольно слабым темпераментом, она находилась под влиянием своей старшей сестры Софии, энергичной и весьма амбициозной, ставшей в 1824 году, благодаря браку, эрцгерцогиней Австрийской. Все эти тонкости не помешали маленькой девочке вести беззаботную и безоблачную жизнь.
Восемь детей — вся юная поросль герцогского семейства — воспитывалась отнюдь не в традициях других владетельных домов. Отец, герцог Макс (так звали его близкие), человек жизнерадостный и общительный, любил вывозить свое семейство на все лето в имение Поссенхофен, расположенное на живописном озере Штарнберг, окруженном лесистыми холмами. Там дети попадали в совершенно другой мир. Елизавета именно это дивное место считала своей родиной. Здесь она запросто заходила в крестьянские дома, где ее хорошо знали и любили, без страха брала в руки любую живность, и даже упросила отца устроить рядом с их домом маленький зверинец. А однажды отец показал Елизавете, как нужно рисовать, и вскоре никого уже не удивляло, если принцесса уходила далеко в луга рисовать цветы и облака, плывущие над ее маленьким раем.
Сиси, сначала маленькая девочка, затем живой подросток, непоседливая, еще не красивая, но уже обладающая несомненной привлекательностью, росла в этой мирной обстановке согласия и свободы. Она не любила рутинные школьные занятия, предпочитала прогулки на природе и, будучи совсем юной, пробовала сочинять свои первые поэмы. Она не была интеллектуалкой, да и чрезмерных амбиций у нее не наблюдалось.
Елизавета была на редкость впечатлительна и очень ласкова, что делало ее любимицей всех окружающих, кем бы они ни были. Все это было прекрасно, но ее мать — герцогиня Людовика, глядя на свою двенадцатилетнюю дочь, думала о том, насколько нелегко будет выдать эту девочку замуж, ведь она, увы, не красавица. Ее круглое лицо больше походило на лица дочерей дровосека или булочника. Но эти домашние проблемы меркли в сравнении с теми, что свалились на родную сестру Людовики, австрийскую эрцгерцогиню Софию.
Революция 1848 года всколыхнула волнения почти по всей Европе. Народы Венгрии и Италии попытались сбросить давившее на них австрийское ярмо. Это было тем более опасно для Австрии, ибо там правил такой нерешительный и слабовольный монарх, как супруг энергичной Софии. Положение было серьезное, и выбор вырисовывался очень ясно: или потерять половину королевства, или жестко подавить восстания. Для этого София заставила отречься своего мужа, сама отказалась от своего титула императрицы и возложила корону на голову своего любимого сына Франца Иосифа, которому в тот момент было восемнадцать лет. Сын сумел отстоять корону отца. Ему суждено было пройти через тяжелое испытание: в Венгрии, униженной вассальной зависимостью от Австрии, вспыхнуло восстание. Главным его лозунгом стало требование полной свободы. Но София отнюдь не желала миндальничать с презренными венграми — дерзкая попытка мятежа была потоплена в крови. В 1849 году австрийская конституция признала только одно государство, Австрийскую империю, включающую Венгрию, Ломбардию и Венецию, которые стали простыми провинциями.
Мать хорошо подготовила наследника к роли государя. И хотя первое время именно София оставалась фактической правительницей империи, она постоянно внушала сыну, что главное предназначение монарха — хранить величие и единство государства. Вскоре мать поняла, что самое время женить молодого императора. Франц Иосиф был самым завидным женихом Европы. София, будучи настоящей баваркой, тут же подумала о ком-то из Виттельсбахов. Дочь Людовики Елена казалась самим совершенством для этой цели: и умна, и выдержанна, правда, были в ее красивом лице какие-то слишком уж жесткие и энергичные для двадцатилетней девушки черты. Но, возможно, для будущей императрицы это как раз и было необходимо. Виттельсбахи были хорошим выбором если не с генетической (представители этой династии не отличались стабильной психикой, да и браки между двумя семьями, повторявшиеся из поколения в поколение, грозили будущему потомству вырождением), то с политической точки зрения: союз с Баварией укреплял влияние Вены на юге Германии, а католицизм Виттельсбахов позволял избежать религиозных проблем, связанных с переменой конфессии одним из новобрачных. Специально для встречи будущих жениха и невесты был организован семейный совет в присутствии всех близких родственников.
15 августа 1853 года, сгорая от нетерпения увидеть обещанную красавицу-невесту, Франц Иосиф примчался в небольшой городок Ишль, куда должна была прибыть герцогиня Людовика вместе со старшей дочерью Еленой. Он еще не знал, что в эту поездку мать взяла с собой и младшую — Елизавету. Ей тогда шел 16-й год — именно тот возраст, когда Природа проделывает с девицами удивительные метаморфозы. Во всяком случае, мать с нескрываемым удивлением выслушивала восторги в адрес Елизаветы. Франц Иосиф не успел еще увидеться с нареченной, а в каждом углу ишлинского особняка все разговоры велись только о Елизавете.
В день приезда за ужином она сидела напротив Франца Иосифа, который не мог отвести от нее глаз. У нее были светлые волосы с позолотой, тонкие черты лица, прекрасные глаза и та спонтанность и наивность, что подкупает человека в возрасте двадцати трех лет, если он вел жизнь, чересчур серьезную для своего возраста. Такое случилось с Францем Иосифом, обладавшим просто нечеловеческой самодисциплиной, сдержанностью и чувством долга, в первый и последний раз в жизни. Очевидно, к тому времени молодой император еще не успел «забронзоветь», не приобрел ореол вознесенности над остальными людьми, которым он окружил себя впоследствии, превратившись из живого человека в символ, ходячий государственный институт, лицо с портретов, о котором у его подданных порой закрадывалась крамольная мысль: да человек ли это вообще? Бьется ли его сердце, способен ли он плакать, радоваться, терять голову, как обычные люди?
Сердце билось. Франц Иосиф, подобно своему далекому предку Карлу V, прожил жизнь, в которой было много страданий и бед, стараясь не проявлять своих эмоций публично, поскольку это, по его представлениям, могло нанести вред престижу монарха, его имиджу, как сказали бы сегодня. Между тем император умел любить, был способен на долгую привязанность и искреннюю дружбу, Любовь Франца Иосифа к Сиси стала стержнем его душевной жизни на многие десятилетия, хотя в конечном счете эта любовь принесла ему больше горя и одиночества, чем счастливых минут. На первом же балу в нарушение всех правил этикета Франц Иосиф, забыв о своей невесте, два раза подряд приглашал Елизавету на котильон, что тогда было практически равнозначно предложению руки и сердца. Единственный раз молодой император не подчинился своей матери и заставил ее просить руки Сиси, которая, смутившись, ответила согласием.
