Лето 1867-го стало одним из самых счастливых в жизни Франца Иосифа. Конфликт с Венгрией был благополучно разрешен, юристы и законодатели отшлифовывали параграфы законов, на которых отныне должно было основываться новое устройство дунайской монархии, в Буде на уже лысеющую голову императора и короля торжественно возложили корону святого Стефана, но главное — рядом с ним снова была его Сиси. Монаршья чета на четырнадцатом году брака переживала нечто вроде второго медового месяца. Его плодом стала младшая дочь — Мария Валерия, любимый ребенок Елизаветы, родившаяся 22 апреля 1868 года в Венгрии, любимой стране императрицы. После долгих переговоров с мужем Елизавета получила кое-какие материнские права, несмотря на протесты свекрови. Последняя маленькая девочка получила право на материнскую привязанность, и это было настоящим счастьем для Сисси. «Это все, что у меня осталось… Все, что мне оставили», — писала она.
Вся материнская любовь Елизаветы досталась младшей дочери. София, сломленная гибелью младшего сына, короля Максимилиана, казненного в Мексике, уже не могла влиять на семейную жизнь императора, и Елизавета полностью взяла воспитание дочери на себя. Ожидая своего последнего, четвертого ребенка, Елизавета мечтала о будущем короле Венгрии — не случайно Мария Валерия родилась именно на венгерской земле. Злые языки считали ее отцом венгерского революционера и политика графа Дюлу Андраши, что, скорее всего, не соответствует действительности. Елизавета называла Марию Валерию «мое венгерское дитя», заставляла учить венгерский язык, но успеха не добилась — дочь не смогла полюбить Венгрию, предпочитала немецкий и была очень привязана к отцуимператору, от которого унаследовала многие черты характера, прежде всего религиозность. Елизавета была против раннего брака любимой дочери, а впоследствии разрешила ей самой выбрать себе мужа — чего не могло себе позволить большинство членов королевских семей, включая саму Елизавету. В 1888 году Мария Валерия влюбилась во Франца Сальватора из тосканской ветви Габсбургов, брак с которым по строгим монархическим правилам считался неравным — дочери Франца Иосифа пришлось письменно отречься от своих прав на австрийский трон. В замужестве у Марии Валерии родилось десять детей. Умерла любимая дочь императрицы в 1924 году.
Недели семейной идиллии выпадали на долю Франца Иосифа совсем нечасто. Характер его супруги, отмеченный многими странностями, с течением времени отнюдь не улучшался. Длительный конфликт Елизаветы с матерью императора, эрцгерцогиней Софией, привел к тому, что Сиси, никогда не чувствовавшая себя в Вене дома, стала все чаще уезжать из столицы. В жизни императрицы было несколько увлечений: путешествия, верховая езда, забота о своей внешности, Венгрия и поэзия Генриха Гейне. К несчастью для Франца Иосифа, ему не удалось попасть в число увлечений собственной жены. В этом, наверное, был отчасти виноват и он сам: неизменно любящий, но сухой и сдержанный, к тому же постоянно занятый государственными делами, император вряд ли мог вызвать страсть у такой романтической особы, как Сиси. Гораздо привлекательнее для нее был иной тип мужчины — горячий, эмоциональный, остроумный, взрывной… Воплощением всех этих качеств являлся граф Дюла Андраши, во многом обязанный своей великолепной карьерой той симпатии, если не сказать больше, которую к нему питала императрица. Вокруг отношений Елизаветы и Андраши ходило немало слухов, но скорее всего все ограничилось платонической влюбленностью Сиси в статного венгра.
Постоянным предметом беспокойства Франца Иосифа стало всевозрастающее желание жены как можно реже бывать в Вене, которая была для нее подобием тюрьмы. Велением судьбы обреченная на существование, ограниченное этикетом, слишком давно лишенная обязанностей, Сиси будет скитаться более двадцати лет. Однажды, собрав чемоданы, она уедет в Англию, потом в Ирландию и в Нормандию, чтобы принимать участие в псовых охотах и скачках; часто она садилась на корабль для поездки на Корфу или в какой-нибудь другой уголок средиземноморья. Только в восьмидесятых годах XIX века Елизавета оставила верховую охоту, но зато посвятила себя другим «сумасбродствам» (по меньшей мере в глазах двора), прежде всего спиритизму. Она стала чаще встречаться со своим родственником — королем Людвигом II Баварским, которого тоже трудно было назвать уравновешенным человеком. Кроме того, Елизавета уделяла внимание литературе, ее считали большим знатоком творчества Гейне, и даже обнаруживала склонность к республиканским идеям. Находясь в Вене, она жила на вилле «Гермес», а на Корфу, будучи в восторге от Греции (она даже выучила греческий язык), императрица построила замок Ахиллейон. С возрастом она становилась все более замкнутой, избегала и опасалась людей, не позволяла себя фотографировать и путешествовала по Европе инкогнито. Конечно, она вынуждена была возвращаться в ненавистную ей Вену для участия в больших балах или некоторых церемониях, от которых невозможно было отказаться, тем более что Франц Иосиф не прекращал посылать ей нежные письма. Чтобы как-то охладить его пыл и освободиться от супружеских обязанностей, она поощряла романы своего мужа. Как только представлялась возможность, Елизавета ездила в родную Баварию, особенно в свой любимый Поссенхофен, где жила ее семья, чтобы побыть подальше от двора.
А император тосковал без нее безмерно, тем более что доверие между ними было несомненным. Тому свидетельство — множество ласковых писем, в которых он старался успокоить ее.
«Мой дорогой ангел, я снова остался один на один со своими печалями и заботами, при этом я опять чувствую, как мне тебя не хватает, я по-прежнему люблю тебя больше всего на свете и совсем не могу жить без тебя…», «Мне так трудно и одиноко без твоей поддержки… Мне больше ничего не остается, как терпеливо сносить ставшее уже привычным одиночество…» В подписи обычно значилось: «Твой печальный муженек» или «Твой верный Малыш».
В 1872-м умерла эрцгерцогиня София. Елизавете начало казаться, что она еще сможет обрести столь желанный ею покой и гармонию жизни. Но неумолимая судьба продолжала ее испытывать…
Двадцать первого августа 1858 года в Вене гремели пушечные залпы: столица Австрийской империи салютовала младенцу, которого произвела на свет императрица Елизавета. Третий ребенок императорской четы наконец-то оказался мальчиком, наследником габсбургского трона. Его назвали Рудольфом — и это имя, навевавшее воспоминания о Рудольфе I, родоначальнике императоров и королей из династии Габсбургов, будило смутные надежды на обновление древней монархии, которое начнется через много лет, когда этот младенец, сейчас лежавший в своей колыбельке, подрастет и сменит своего отца на престоле. Впрочем, среди коронованных Рудольфов, предков малютки кронпринца, был и Рудольф II — пражский затворник, чудак-меланхолик, покровитель наук и искусств, плохой политик и несчастный человек, о котором рассказано в одном из разделов этой книги. Как показала жизнь, сын Франца Иосифа имел гораздо больше общего с этим Рудольфом, чем с Рудольфом Старшим.
Воспитание наследного принца Рудольфа София поручила генерал-майору Леопольду Гондренкуру, чьи «педагогические» методы без преувеличения можно назвать садистскими. Стремясь вырастить из будущего императора настоящего солдата, он ночью будил ребенка выстрелом из пистолета, заставлял маршировать по пояс в снегу.
